Читаем Сокол полностью

Сокол

— Рад, что встретил тебя, друг, — шепотом промолвил Нуви. — Я давно хотел к вам… да все никак не было случая. Ну, и вот теперь боги помогли мне!

— Ты получишь свое, — несколько зловеще отозвался Макс. — Обязательно получишь, клянусь всеми богами. Только не забудь явиться на встречу. Запомни — храм Птаха у пристани.

— В третий день месяца Мехир. Уже скоро! А… осмелюсь спросить, когда мне туда прийти — с утра или, может, к вечеру?

— Приходи на рассвете. Так будет лучше.

Так же тихо парни ушли на корму, там и улеглись спать, никому больше не мешая. Тихо бились о борт волны Хапи, в черной воде отражались звезды.

Барка подошла к причалу Уасета вовремя — ранним утром, перед самым началом праздника.

Пристань уже была полна празднично одетого люда, на волнах покачивались украшенные цветами лодки. Ждали явления фараона и его супруги — у пристани уже стояла золоченая барка, на которой правители Уасета должны были переправиться через Нил к храмам Города Мертвых.

— Ждут правителя и его супругу? Вот как? — Макс с удивлением хлопнул глазами, но тут же рассмеялся. — Ах да — нас же до сих пор замещают. Ничего, сразу после праздника явимся во дворец. Нет, лучше прямо сейчас же! Еще и лучше, легче будет меняться.

— Да, ты прав, — согласилась Тейя. — Пойдем сейчас же!

Выбравшись на причал, они пробежали, вернее, протиснулись через нарядную толпу и, пропустив пышный кортеж фараона, повернули к дворцу. Впрочем, не сразу — Тейя задержалась-таки.

— Смотри, смотри, вон ты! Ах, какой пышный парик! А ожерелье? Больно глазам! А вон и я… в бирюзовом платье.

Юноша присмотрелся:

— Нет, ты все-таки красивее. Ну, хватит смотреть, идем! Мне давно не терпится искупаться в дворцовом пруду, отдохнуть, выпить вина, поговорить с матушкой. А потом… знаешь, чем мы с тобой займемся потом, о, жена моя?

— Чем же? — хитро прищурилась Тейя.

— А догадайся! Ну, а после… после мы будем возлежать на крыше под балдахином и любоваться пейзажем с домами, полями и пахарями.

Шутливо ущипнув супругу за талию, Максим взял ее за руку и повел к воротам дворца.

Естественно, стражники их не пустили. Да царственная чета и не рвалась во дворец очертя голову, понимая, что нужно сохранить тайну.

— Эй, воин, позови начальника стражи!

— Я начальник! — выглянул из ворот здоровенный субъект в панцире из широких перекрещивающихся ремней.

Честно говоря, Макс такого не помнил. Как и Тейя.

— Что вам надобно?

— Жрец Усермаатрамериамон уже на празднике?

— Жрец? — Начальник стражи, казалось, был удивлен. — Я такого не знаю!

— Как это не знаешь?

— А так! Нет такого во дворце.

— А царица-мать?

— Царица-мать больна и недавно уехала на лечение в Шмуну. Будет молить богов о здоровье!

— В Шмуну? — Максим ощутил вдруг, словно бы земля закачалась у него под ногами. Получалось, что никого из того, кто их… Стоп! Ах-маси, анхабец! А еще — начальник колесниц Секенрасенеб, неутомимый чернокожий воин Каликха, военачальники Рамос и Усеркаф, а еще Хапиур и Панхар… в общем, воины и жрецы.

— Воины? — неожиданно усмехнулся стражник. — Они все отправились в поход против южных мятежников. Дней десять назад. Так что никого нету. Один Небхеперсенеб, чати… А вы что тут выспрашиваете? Может, вы скажете, вы и есть фараон и его супруга?

Вот здесь Максим напрягся. Странная фраза! Зачем она? И этот чати, Небхеперсенеб. Мать никогда не доверяла ему…

— Ну и ерунду же ты скажешь! — задумчиво отозвался юноша.

— А тогда пошли отсюда, пока я не велел побить вас палками!

— Палками?! — дернулась Тейя. — Меня — палками?! Ах ты…

— А тебя я, наверное, для начала отдам воинам, смазливка! А ну-ка, иди сюда…

— С кем ты там препираешься, Унахт? — донеслось со двора. — А ну, закрывай ворота.

Максим живо заглянул во двор… и так же живо отпрянул, схватив жену за руку, быстро потащил за собой.

— Уходим, душа моя.

— Но куда? И почему? Зачем?

— Я только что видел в дворцовом саду Сетнахта!

— Сетнахта?!

— И вел он себя вполне по-хозяйски. И никого — понимаешь, никого нет, кто бы мог прояснить дело. Я теперь думаю: это не просто так. Вот и приплыли… Вот и попили вина… Вот вам и мирный пейзаж с домом и пахарем.