Сокровища Посейдона

– Ну какое золото может завестись в кармане у морского бродяги? Много ли накопишь такой каторжной службой? Вот вам живой пример перед глазами. – И Генрих кивнул на бывшего моряка Томаса. – Служил канониром на флагманском корабле королевской эскадры, принимал участие в печально знаменитом штурме русской крепости Петропавловск на диком северном полуострове Камчатка. Ядром оторвало половину ноги… И что же? Разве озолотился от королевской казны за такое увечье? Списали и выбросили за борт, как сквалыжный боцман выбрасывает за ненадобностью вконец изношенную швабру… Дружище Томас, откупорь еще бутылочку. Выпьем за тех, кто не вернулся из Авачинской бухты, кто остался под русским Севастополем! Почему знаю? Мой отец в Крымскую кампанию был наемником на французском корабле. Вернулся домой без трех пальцев на правой руке – саблей отрубили при штурме какого-то бастиона… Ну, пьем, морские волки, за тех, кто не вернулся из похода к родному причалу. Томас, оставь тарелки, бери стакан и присаживайся ко мне.

За этой бутылкой его и отыскал Ларри Марч, который в одиночку пришел в трактир с лицом зеленее морской водоросли после вчерашней попойки и трагического случая с моряком Томми. И прямо с порога направился к столику, где сидел гамбургский парень.

– Послушай, дружище… Извини, из башки выдуло твое имя… Ветер ли, понимаешь, вчера был такой несносный.

– Меня зовут Генрих Дункель, сэр, – степенно ответил Генрих и привстал из-за стола.

– Да-а, теперь вспомнил – Генрих… Голова трещит с утра, как будто на нее только что свалилась грот-мачта! Благодарствую, Генрих, выпью с удовольствием, может, отпустит эта противная тупость под черепушкой, по глупости именуемой людьми головой… – Ларри Марч молча прожевал сухарь, внимательно вгляделся в лицо невозмутимо сидящего напротив немца. – Послушай, ты и вправду можешь вести судно по заданному румбу? Не трепал ли вчера по пьяному делу, что твоя работа – крутить штурвал? – Помощник капитана с «Генерала Гранта» еще раз испытующе, если не подозрительно, осмотрел собеседника из-под припухших век – возраст не тот, что можно было бы ему доверять судьбу такого большого корабля. – А может, ты на рыбацком баркасе крутил штурвал?

– О чем речь, сэр помощник капитана? – без обиды и смиренно ответил Генрих, напомнив, что он был рулевым на бриге «Хауке». – Я и в самом деле знаю толк: учился по книгам, да и на юте рядом с капитанами простоял уже четыре года! Могу вести исчисление курса корабля по картам, если надежный лаг и в исправности компас. Хорошо разбираюсь в лоциях, чтобы учитывать дрейф судна от ветра и местного течения…

– Достаточно! Вижу, не обманываешь. Кто не знает этих вещей, тот даже не назовет их как надо. Мой капитан приказал привести тебя, если ты не против подработать… Эх, черт! Милый Томас, налей мне еще кружку винца, голова не прояснилась совсем. А без этого так трудно говорить что-то толковое.

Томас откупорил новую бутылку, поставил на стол, сам вернулся за стойку – начали подходить новые посетители. На кухне готовили обед тем морякам, которые постоянно питались в «Лапах дьявола», не к столу будет помянут нечистый…

– Пойдешь на «Генерала Гранта»? После успешного прибытия в Лондон нам обещано от адмиралтейства приличное вознаграждение за доставку очень ценного груза… Если только мы вообще останемся живы, будь я трижды пробит из пушки ядром!

Душа у Генриха возликовала, но внешне оставался таким же сдержанным, невозмутимо спокойным, словно речь шла не о новом месте службы, а о том, сменить им место распития бутылки, или остаться здесь, у старого и надежного Томаса. Ухватившись за последнюю фразу помощника капитана, Генрих изобразил на лице крайнее сомнение, выказывая тревогу, которая возникла в нем от этих нехороших слов:

– Вот оно как, Ларри! У тебя нет надежды добраться до Лондона живыми? Зачем же меня сманиваешь какой-то приплатой, «если доплывем».

– А вот не знаю почему, но вселилось в меня какое-то предчувствие, что отправляюсь я в свой последний рейс… От этого предчувствия и пью сверх всякой меры, словно убийца, в котором вдруг проснулась самая святая совесть… Но, скорее всего, это касается только меня, а не всей команды. Так идем на наш барк?

– Жаль, что мой «Хаук» улетел. И вернется теперь из Сан-Франциско не скоро… Там подобрались ребята добрые, одно слово – настоящие морские волки!

Томас за стойкой звякнул стаканами, но Генрих даже не обернулся. Да и откуда ему было знать, что накануне отплытия «Хаука» его команда проводила последний вечер у доброго Томаса! И Томас знал боцмана Грейса Бронсона как своего давнего приятеля, но тот ни словом не обмолвился о пропавшем с брига рулевом по имени Генрих Дункель… Но своя жизнь дорога именно самому себе, а этот немец, по всему видно, не любит оставлять на белом свете людей, слишком много о нем знающих…

– Найдешь их потом, когда возвратимся в Мельбурн. – Ларри Марч допил последние глотки, крякнул, закусил кусочком жареного кролика. – Документы при тебе?