Сокрытое в листве

Стрельников подошел к вратам и перекрестился, а после этого укрылся в прохладном помещении. Здесь царила седая сонность. Ныне церковь спала, пригнутая превратностями века. Небольшой участочек, укрытый от большой Москвы старой церковной оградой, нес на себе следы отсутствия ухода и легкого одичания. Лестница, ведшая к вратам, немного искрошилась, и никто не спешил ее лечить. Зато здесь было по-настоящему спокойно. Виктор Павлович вдохнул это спокойствие вместе с характерным для храма запахом свечей и вселенской печали. Он закрыл глаза и запрокинул голову, отдаваясь этому покою. Открыв глаза, Стрельников сразу почувствовал себя ребенком – потолок был расписан под небесный свод с Христом и его спутниками. Спаситель не смотрел вниз и был всецело занят собственным Вознесением, которому и был посвящен весь Храм. Виктор Павлович, глядя на фигуры, которые отчего-то были уместны среди облаков, улыбнулся – он не очень часто посещал церковь в последние годы, накопив в душе несколько вопросов к Господу, но, пожалуй, таких мощных образов человеческого духа ему немного не хватало. Христос не страдающий, не умирающий, и даже не поучающий, но величественный и повелевающий, вселяющий полную уверенность в своем конечном торжестве.

Как ни странно, найти Меликова не составило никакого труда – он был в храме, правил ногу одного из массивных подсвечников, устроившись у окна. Он был поразительно похож на самого себя почти пятнадцатилетней давности, и это несмотря на погрузневшую фигуру и аккуратную черную бородку, сменившую усы. Стрельников подошел к нему и отвлек дьякона от работы:

– Отец Варфоломей?

Меликов поднял взгляд и неожиданно пристально посмотрел на Стрельникова. У него был тяжелый и пронзительный взгляд человека, который многое повидал. Впрочем, у Стрельникова он был не легче. Голос же отца Варфоломея оказался неожиданно мягким и легким:

– Да, здравствуйте. Вы что-то хотели?

– Поговорить с вами.

– Вы хотите покаяться в грехах? Боюсь, что я не смогу вам помочь, но отец Никодим обещался скоро быть – можете его подождать.

– Нет, я именно к вам. Дело в том, что я из милиции. Оперуполномоченный Стрельников. И мне очень нужно переговорить именно с вами.

Стрельников достал свои документы и протянул их дьякону, но тот глянул на бумаги лишь мельком, продолжая буравить взглядом самого Виктора Павловича. Через несколько секунд он глубоко вздохнул и неожиданно резко поднялся на ноги, тут же возвысившись над Стрельниковым на добрую голову.

– Вы по делу с этим молодым человеком?

– С каким человеком?

– В субботу приходил молодой человек, шумел на богослужении, пытался сорвать службу, хотел перевернуть купель – мне пришлось его выпроводить. Он в ответ грозился написать заявление в милицию. Но раз вы об этом не знаете, то, значит, не написал. Тогда зачем вы здесь?

Виктор Павлович еще раз глянул на могучую фигуру дьякона и хмыкнул – «пришлось выпроводить…» – тяжеловато противостоять, когда такой малый просит тебя уйти. Стрельников вновь наткнулся на колючий взгляд и произнес:

– Это связано с вашим прошлым, отец Варфоломей. С давним и не самым светлым.

– Хм, тогда не будем смущать этим разговором Храм Божий – выйдем.

Меликов прошел к выходу, не дожидаясь ответа Виктора Павловича, впрочем, тот не имел никаких возражений. Улица продолжала задыхаться в жаре, и Стрельников тут же с сожалением подумал о прохладе храма, но все же это было совершенной мелочью. Отец Варфоломей тоже не был вдохновлен разгаром июня – он прошел в тень деревьев и стал смотреть на них, заведя руки за спину. Когда Стрельников поравнялся с ним, дьякон начал:

– Я уже давно оставил прошлую жизнь. Не имею, ни к ней, ни к ее обитателям никакого отношения. Признаться, я не уверен, что смогу вам помочь.

– Боюсь, что прошлая жизнь вас не оставила, отец Варфоломей.

С этими словами Виктор Павлович протянул дьякону старую фотокарточку, взятую у Чернышева.

– Вы узнаете людей на этой фотографии?

Отец Варфоломей взглянул на карточку лишь чуть внимательнее, чем на документы Стрельникова ранее, а после этого ответил:

– Да, знаю. Всех до единого.

Виктор Павлович кивнул, а затем задумался над тем, как же перейти к самому важному. Наконец, он решил действовать прямо:

– Шестерых из запечатленных на этой карточке убили в течение последнего месяца. И это только те, о ком мы точно знаем. Убили однотипно из одного и того же оружия. На ней есть и вы, поэтому у нас есть основания считать, что и вас попытаются убить.

Казалось, отец Варфоломей совсем не был удивлен. Он протянул руку к ближней ветке раскидистой яблони и нежно погладил один из листков.

– Вы уверены, что они были связаны только этой фотографией?

– Конечно, нет. Более того, я уверен в обратном, просто фотокарточка, это все, что у меня есть.

Дьякон сорвал лист и сжал его в ладони, а после этого выбросил себе под ноги:

– Если вы хотели предупредить меня, то теперь я предупрежден. Большое спасибо.

Стрельников начинал раздражаться поведению отца Варфоломея – если бы он не видел лицо настоящего убийцы, то стал бы подозревать неразговорчивого дьякона.