Сокрытое в листве

Отец Варфоломей неожиданно развернулся и направился к церкви, Виктор Павлович поспешил за ним. Дьякон подождал пока Стрельников пойдет рядом и спросил чуть ли не шепотом:

– А вы-то сами не хотите, чтобы он нас всех уничтожил? Закон не накажет нас, так почему бы не наказать ему?

Стрельников остановился на месте и посмотрел на широкую спину дьякона – тот очень ловко сформулировал мысль, которая вертелась в голове Виктора Павловича еще с самого знакомства с Осипенко и его прошлым. Стрельников хотел хорошо выполнить свою работу, хотел решить это дело, хотел, наконец, поймать того, кто чуть не проломил череп Мите Белкину, но… Но еще он смотрел на Осипенко и Чину, на Родионова и Громова с его перепачканными в крови золотыми сережками и понимал, что вообще-то убийца делает его – Стрельникова – работу. Убийца предает суду преступников, которых государство отчего-то преступниками не считает.

Виктор Павлович отвлекся от размышлений и увидел, что теперь отец Варфоломей развернулся к нему лицом и широко улыбается, ожидая ответа.

– Я, ваше преподобие, хочу, чтобы по моему городу перестал бегать убийца, живущий какими-то там своими представлениями о справедливости. Я хочу, чтобы он перестал делать вдов и сирот. Я хочу, чтобы эта история уже, наконец, осталась в прошлом… Так вы подозреваете кого-нибудь конкретного?

– Да, подозреваю. И сразу могу облегчить вам жизнь – двое слева в верхнем ряду на фото – он не будет их искать. Они были после него.

– После кого?

– Подождите немного. Он ведь знает обо мне, так? Значит, в итоге он придет ко мне, и вам достаточно просто следить за мной, чтобы его поймать.

– А других дел у нас по-вашему нет, кроме как следить за вами?

– После шести трупов? Вы отложите другие дела.

Стрельников понял, что именно так и будет – он отложит другие дела, и не только он. У Виктора Павловича не было аргументов для того, чтобы убедить дьякона поделиться своими подозрениями. Он предпринял последнюю попытку:

– А что если он придет сперва не к вам, а к другим?

– На все воля Божья.

– Вы же понимаете, что все это как-то не очень по-божески, отец Варфоломей?

– Понимаю. Но если это тот, о ком я думаю, то мне бы хотелось с ним поговорить, даже если для меня этот разговор будет последним.

31

Дмитрий проснулся от странного ощущения, что в его комнате кто-то есть. Он не хотел вставать. Белкину снилась только чернота и редкие всполохи искр в кромешной тьме, а еще муравей. Большой и одинокий муравей в трамвае. Они были в этом трамвае вдвоем с муравьем. Он щелкал жвалами, будто говорил что-то, но Белкин не мог его понять и просто кивал, глядя в черное, непроницаемое окно и думая о чем-то своем. Муравей не пугал его, напротив, Дмитрий был рад, что в этом трамвае без вагоновожатого он не совсем один. А потом пришло ощущение, что рядом есть кто-то еще.

Зашелестела бумага, и Дмитрий резко сел на кровати. Перед глазами тут же помутнело, а голова отозвалась глухой болью. Белкин пришел в себя и увидел, что действительно не один в комнате – за столом сидела Саша и что-то увлеченно листала, одновременно делая пометки в своей тетради.

– Как… как ты вошла?

В горле совсем пересохло, а язык отчего-то плохо слушался Белкина. Саша обернулась к нему и улыбнулась.

– Наконец-то проснулся. Я уже почти час тебя дожидаюсь.

– А что ты вообще здесь делаешь?

– Работаю!

В подтверждение своих слов девушка ткнула в открытую книгу, лежавшую на столе.

– Помнишь, я в прошлый раз говорила, что у тебя работается хорошо?

– Ага, помню. И наработала на статью о том, что вежливость, это плохо.

– Не ворчи! Лучше расскажи, что же с тобой приключилось? Отчего похож на египетскую мумию?

Дмитрий позволил себе улыбнуться этому сравнению. Саша, задав свой вопрос, бросила работу и пересела на кровать рядом с Белкиным. Он был рад тому, что даже не попытался отодвинуться от нее.

– Вчера получил по голове – всего и делов. Ночь провел в больнице, с утра отпустили домой, но оставили на больничном. Сегодня отлежусь, а завтра выйду.

– Думаешь, стоит? Раз ты забинтованный, значит, голову разбили, а там и до сотрясения недалеко – побудь дома подольше.

Дмитрий наткнулся на взгляд Александры и испытал странное чувство – на него никто, кроме матери, никогда не смотрел с такой заботой и тревогой. Почему-то ему стало неловко и даже стыдно за то, что девушка так на него смотрит. Белкин отвел глаза.

– Посмотрим. Я, если долго дома сижу, начинаю с ума сходить, так что тут выбор не из лучших – бегать с сотрясением или сидеть с безумием.

Неожиданно Саша положила руки ему на виски и повернула голову Дмитрия к себе.

– Не подставляйся больше, хорошо? Не люблю волноваться.

– Работа у меня такая, Саша.

– Значит, плохая работа! Больше не рискуй так.