Солдаты без оружия

Все снова рассмеялись. Кто-то едва открыл рот и хотел было снова что-то сказать, но неожиданно раздался сигнал отправления эшелона. Ака Навруз и Харитонов заспешили в свой вагон, за ними сошел и Нормат с блюдом плова в руках.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, Нормат-ака, сами донесем!

— Нет, нет, не доверяю, Ака Навруз! — заторопился Нормат и пошел следом за ними к зеленому вагону.

Прошла ночь, наступил следующий день. Под однообразный перестук колес поезд время от времени, окутываемый с головы до хвоста то белым, то черным паровозным дымом, проносился через поля, мимо селений, городов и вскоре точно в полдень прибыл на ташкентский вокзал. Эшелон отогнали на дальний запасной путь, где уже стояло много товарных составов.

Олимов и Барот-амак, одевшись потеплее, заспешили к военному коменданту. Они пересекли множество железнодорожных путей, занятых малыми и большими товарными, пассажирскими составами, пока не добрались до многолюдного вокзала. Расспросив по дороге людей, нашли наконец и военную комендатуру.

Она размещалась в двух комнатах вокзала и была битком набита людьми. В первой за низким деревянным барьером сидел дежурный, высокий сухощавый лейтенант. Из-за многолюдья дышать здесь было нечем, те, кто пришел сюда, каждый со своей просьбой, жалобой, сначала обращались к дежурному, и если он не мог решить вопроса, то после его разрешения обращались к самому коменданту, сидевшему во второй комнате. Но не так-то просто было добраться до коменданта: у дверей в ожидании приема, соблюдая очередь, уже стояли несколько военных и гражданских лиц.

Дежурный лейтенант предложил Олимову встать в эту очередь к коменданту, а Барот-амак, видя, что в нем здесь нет нужды, решил вернуться к эшелону.

Почти час простоял Ориф в очереди. Наконец вошел.

Его приветствовал худощавый серьезный майор. Когда Олимов представился, тот пригласил его присесть, а сам стал внимательно просматривать документы, которые положил перед ним Олимов.

— Документы в порядке, товарищ Олимов, — одобрительно кивнул майор головой, возвращая бумаги Орифу. — Но, к сожалению, вашему эшелону некоторое время придется постоять здесь, ибо мы не имеем возможности быстро отправить его, нет свободных паровозов.

Олимов расстроился: неясно, сколько придется вот так стоять на запасном пути, поэтому он рискнул еще раз попросить.

— Товарищ майор, у нас небольшой запас продовольствия, а до Урала еще не одна сотня километров пути. И там нас ждет важная, не терпящая отлагательств работа…

Майор понимающе улыбнулся:

— Вы думаете, товарищ Олимов, я это не знаю или не понимаю? Только вчера точно таких же два эшелона, как ваш, прибывших три дня назад из Ферганы и Коканда, проводили на Урал. Видите, три дня пришлось ждать…

— Вы хотите сказать, что и мы должны будем ждать столько же? — недовольно посмотрел на майора Олимов.

Майор улыбнулся, закурил и, куда-то позвонив, спросил, когда можно ждать паровоза для таджикского эшелона. Выслушал то, что ему ответили, сказал: «Хорошо, ладно!» — и положил трубку.

— Не стану скрывать от вас, товарищ Олимов, вот это телеграммы из Государственного комитета обороны о срочной внеочередной доставке к месту назначения оборудования военных заводов, эвакуированных к нам в республику из прифронтовой полосы. И для этой цели паровозы нужны в первую очередь, а свободный паровоз в ближайшее время — нынче в ночь и завтра днем — можно представить себе только при большом воображении… Поверьте мне!..

Олимов натянуто улыбнулся и мягко продолжал настаивать:

— Товарищ майор, вы прекрасно понимаете, будь люди сделаны из железа — другое дело, сказали бы — сто дней, ждали бы, сколько угодно, но ведь живые же люди…

Майор неожиданно перебил Олимова, по-военному коротко, без лишних слов, отчеканил:

— Хорошо, твердо обещаю: самое позднее придется подождать до утра. Договорились? Утром отправим!

Олимов понял, что это самое большее, что мог обещать комендант, и говорить еще какие-то слова, решил он, бесполезно, поэтому поднялся и, попрощавшись, вышел из комендатуры.

Идя обратно к своему эшелону, Ориф по дороге встречал много военных, гражданских, одетых в грязные, помятые солдатские шинели, с вещмешками за плечами. Иные были с костылями. Он внимательно глядел на эшелоны, загруженные военной техникой, пушками и танками, занявшие на ташкентском вокзале почти все подъездные пути. Смотрел во все глаза, но едва видел около такого эшелона охранника с оружием, обходил его подальше, стороной, поэтому не менее часа потратил на то, чтобы добраться до своих. К нему тут же подбежали трудармейцы, забросали вопросами:

— Скоро ли поедем, товарищ Олимов?

— Есть хорошие новости?

— Можно хоть ненадолго отлучиться в город?..

Но Олимов всем решительно отвечал:

— Товарищи, никто не должен уходить далеко от своего вагона, возможна внезапная отправка.

Ака Навруз, стоявший поодаль с Барот-амаком и заметивший возвратившегося Олимова, тихо сказал:

— Вроде бы у нашего начальника настроение мрачное, наверное, поговорил с комендантом и расстроился?