Соленый ветер

Глаза подруги были усталыми, и не только из-за раннего утра. На лице лежала печать изможденности. Мы не говорили о Лансе с Рождества, когда я передала Китти слова Атеи. Я ее предупредила, но, похоже, новости мало волновали ее. Между ними все было кончено, во всяком случае, так казалось. С каждым днем Китти становилась все более тихой и замкнутой, а я беспокоилась все сильнее. Ланс обидел ее так же, как и Атею?

– Из-за того, как нас изменил этот остров.

Китти посмотрела как-то сквозь меня, на стену за моей спиной.

– Да, изменил, – просто ответила она.

– Китти… – начала я, но в дверь вдруг постучали.

– Кто там? – спросила я.

– Мэри.

Я поправила халат и открыла дверь, за которой стояла цветущая, веселая Мэри.

– Доброе утро, милые, – поздоровалась она, заглянув в комнату и пытаясь поймать взгляд Китти – безуспешно.

Мэри полностью восстановилась после малярии и пела за работой песенки, даже когда остальные ворчали. Стелла рассказала, что Мэри встречается с парнем по имени Лу, хотя сама Мэри об этом пока не говорила. Хотелось надеяться, что это правда. Мэри заслужила счастье.

Я почувствовала укол совести. Письмо. Письмо Мэри, от бывшего жениха. Я посмотрела на обувную коробку под тумбочкой, вспомнив, что спрятала письмо там, пообещав себе, что отдам его, когда она окончательно придет в себя. Я сняла крышку, и последнее письмо Герарда упало на пол. Я покраснела и поспешно убрала его прочь. Как может встретиться с прошлым Мэри, если даже я не готова встретиться со своим?

– Я хотела пригласить вас на небольшую вечеринку, – продолжила Мэри. Ее глаза блестели, как у влюбленного человека. – Мы хотим отправиться сегодня на пляж и устроить пикник. Стелла, Лиз, несколько других медсестер, и кое-кто из мужчин. Грузовик будет ждать в половине восьмого, поедем на пляж Леатра. Анна, я думаю, что Уэстри тоже поедет.

Она выразительно посмотрела на меня, но я сделала вид, что его не заметила. Мы с Уэстри не виделись уже три недели, и столь продолжительная разлука начинала меня пугать. Разумеется, его не отпускал командир. Ни на секунду. Но он почти не появлялся в бунгало даже по выходным.

Пляж Леатра. Рукой подать до бунгало. Нашего бунгало. Внутри меня все сжалось. О чем я волнуюсь? Конечно, никто его не найдет. Никто ничего не знает, только Уэстри и я. Порой казалось, что маленькая хижина видна только нам. Мы обсуждали это, когда встретились там в последний раз и заметили на обычно безлюдном пляже солдата. Услышав насвистывание, я замерла от страха. Он заметит бунгало? Увидит нас? Я осознала, насколько сильно полюбила наш маленький мир и как хотела его сберечь от чужих глаз.

– Кто-то идет, – в панике прошептала я Уэстри.

Мы наблюдали в окно, как солдат ковыляет по белому песку. Возможно, пьяный. Солдаты много пили, и жара лишь усиливала действие алкоголя.

– Все чисто, – вскоре объявил Уэстри, – он нас не заметил.

Почему не заметил? Бунгало совсем рядом с пляжем, его прикрывает лишь несколько пальмовых листьев. Любой, хоть немного любопытный человек обнаружит хижину если не с первого, то со второго взгляда. Почему ее никто не нашел? Никто не заметил за все эти годы, хотя неподалеку располагается военная база на двести человек? Все это заставило меня усомниться – не было ли бунгало вымыслом. Нашей фантазией, миражом, лично подаренным нам с Уэстри солнцем Французской Полинезии.

– Ну что, – нетерпеливо спросила Мэри, – вы придете?

Я посмотрела на Китти, далекую и безучастную.

– Я – да, – с сомнением начала я, – но только если пойдет и Китти.

Китти казалась напуганной.

– Ну, нет, – покачала она головой, – я не могу.

– Почему?

Китти молчала. Я сложила руки на груди и заставила себя улыбнуться.

– Вот видишь? У тебя даже нет предлога. Мы идем, – сообщила я Мэри.

– Отлично, – ответила она, – встречаемся на парковке в семь тридцать.

* * *

Китти присоединилась ко мне с большой неохотой. Перед уходом я посмотрела на нее внимательным, долгим взглядом. Что в ней изменилось? Да, со щек сошел румянец, а непослушные волосы стали еще растрепаннее, чем обычно. Уходя, она даже не задержалась перед нашим маленьким овальным зеркалом. Но если бы она на себя и посмотрела, сомневаюсь, что заметила бы перемену – не только в волосах, но и в фигуре. На прошлой неделе я слышала, как Стелла прошептала Лиз в столовой, когда Китти взяла вторую порцию пюре: «Она приедет домой на пятнадцать фунтов тяжелее». Китти действительно прибавила в весе, но ее растрепанные волосы, бледные щеки и располневшая фигура по-прежнему были притягательны. Китти всегда красива, несмотря ни на что.

– Отлично выглядишь, – сказала я, когда мы вышли из казарм.

– Нет, – ответила она. Мне не понравился ее упаднический тон.

– Прекрати, – оборвала ее я, – начинай бороться со своим настроением. Я скучаю по старой подруге.