Солнце над Бабатагом

Парда, как умел, доказывал Латыпову, что он горный жител.ь и ему ничего не стоит спуститься. Однако он явно преувеличивал свои силы. Спуск по почти отвесной скале был крайне рискованным, и юноша только потому решился на это, что не видел другого выхода,— он хотел напоить товарища.

Латыпов не соглашался, но Парда настаивал, чувствуя, что его друг мучается от жажды еще больше, чем он. Парда так убедительно говорил, что Латыпов, наконец, согласился.

— Ну ладно, иди,— сказал он, дружески похлопав по плечу юношу,— иди, но только будь осторожен.

Парда взял обе фляги и, ловко ставя ноги на выступы скал, хватаясь за кусты, начал бесшумно спускаться.

Латыпов долго следил за товарищем, видя, как гибкое тело Парды то появлялось, то пропадало в расселинах...

По все нараставшему шуму воды Парда понял, что прополз большую половину пути. На одном из выступов он задержался и посмотрел вниз. Скала переходила здесь почти в отвесный обрыв, и теперь, при слабом свете заходившего месяца, юноша примеривался, куда ему лучше ступить. Несколько в стороне густо рос тамариск, и спуск там не был так крут. Пожалев, что взял винтовку, которая только мешала ему, Парда начал осторожно пробираться к кустам. Месяц зашел за гору. Вокруг нависла непроглядная тьма. Юноша шарил ногой, не встречая упора. Мелкая галька вместе с ним медленно сползала к обрыву. Ему под руку попался жесткий куст можжевельника. Вцепившись в него, Парда искал хоть небольшую выбоину, но неизменно попадал ногой, в пустоту. Он висел в воздухе... Сделав движение, юноша схватился за соседний куст в тот самый момент, когда кустарник мягко пополз у него под рукой, и, вывалившись из гнезда, бесшумно скользнул вниз. Поток ревел, казалось, вот тут, совсем рядом, Со дна ущелья поднимался сырой холодный туман. Небо начинало бледнеть. Юноша смело опустился на руках, нащупал, наконец, выступ, но вдруг, сорвавшись, покатился под откос.

В первую минуту после падения, ощущая острую боль в ноге, Парда подумал, что сломал ее. Но оказалось, что у него вывих. Приволакивая ногу, он подполз к потоку и погрузив лицо в воду, напился.

Все больше светлело. Таял туман. На снеговых вершинах замерцали алые пятна.

Парда насторожился. В глубине ущелья показались какие-то всадники. Длинной цепочкой они переезжали ущелье и скрывались за поворотом. Один из них, в красном халате, сидевший на буланой лошади, махнул рукой. Всадники поскакали галопом.

Поняв, что это басмачи, и, опасаясь, как бы они не завернули сюда, Парда спрятался за грудой камней. Теперь, находясь в относительной безопасности, юноша стал размышлять, что ему делать. «Я поспешил и все испортил,— думал он.— Я шалтай-балтай. Я плохой человек...»

Внезапно в гремящий шум потока стали вплетаться посторонние звуки. Где-то стреляли. Парда прислушался. Выстрелы раздавались в горах над самой его головой.

— Андрюшка!— отчаянно вскрикнул юноша, слов-но Латыпов мог услышать его.

Он вскочил и тут же упал. Каждый выстрел болью отдавался в сердце Парды. Стиснув зубы, он стонал от отчаяния. Он ничем не мог помочь товарищу. Стрельба смолкла. Где-то вверху прокатился глухой грохот.

— Андрюшка... Андрюшка,— шептал Парда, мысленно обращаясь к Латыпову, который один дрался на вершине горы...

Латыпова едва не захватили врасплох. Проведя почти двое суток без сна, боец задремал, но сон его был тревожен, и он успел вовремя услышать шорох кустов на тропинке и поднял голову. К нему крались три басмача. Двоих Латыпов положил из винтовки, третий уполз за груду камней. Когда же внизу опять послышался шорох, Латыпов бросил гранату.

Он решил, что спать ему нельзя. Сон означал смерть. Поэтому время от времени Латыпов скатывал по тропинке мелкие камешки, показывая притаившимся в кустах басмачам, что он бодрствует.

Поглядывая с вершины горы на кишлак, слыша редкие выстрелы осажденных товарищей, Латыпов не падал духом. Он был уверен в том, что помощь придет. Не раз и ему приходилось вызволять стоявшие в глухих горах гарнизоны. Ему вспомнился случай, когда он с эскадроном спешил на выручку взвода второй стрелковой дивизии, окруженного в кишлаке Ак-Дагана. Эскадрон с ходу бросился в быструю горную речку, переплыл ее и спас гарнизон.

А ведь обычно переправы через бурные реки совершались с большими предосторожностями, при помощи опытных проводников, хорошо знавших броды...

Он был уверен, что и теперь, преодолевая преграды, где-то спешат на помощь смелые всадники...

Так без сна и воды прошли еще сутки...