Солнце над Бабатагом

прошлый год печи клал. Конечно, он плут и мошенник, самого черта обманет, разрази его гром! Но работает все же лучше других. У казначея его адрес записан...

Седов так и сделал, как посоветовал ему Афанасьев. Он договорился с Вечкиным о ремонте и, попросив Маринку присмотреть за его комнатой — они жили через стенку, в одном коридоре,— на следующее утро выехал в Самарканд для получения инструкций и товаров во фронтовом кооперативном правлении.

2

Солнце садилось. Косые лучи скользили по рельсам железной дороги. Тихо гудели нависшие на черных столбах провода.

Теплый ветер пронесся над степью, взвихрил густое облако пыли и, ударившись в высокий курган, внезапно затих. Тогда стало слышно, что вдали идет поезд.

Сначала между холмами появился белый дымок, потом, все увеличиваясь, показалась черная точка. Поезд с разбегу поднимался на взгорье. Мимо сторожки, в густых клубах пара, заливаясь протяжным гудком, прогремел паровоз. За ним с лязгом катилась длинная цепь тяжелых пассажирских и товарных вагонов.

Лихарев сидел на тюке прессованного сена у самых ног лошадей и смотрел в открытую, дверь. Его молодое смуглое лицо с резко очерченным профилем было задумчиво. Он вздохнул, улыбнулся чему-то и провел рукой по светло-каштановым, зачесанным назад густым волосам.

Закат догорал. Все больше темнела и туманилась даль. На землю опускались быстрые сумерки.

Мухтар, сидевший поджав ноги у внутренней стенки вагона, разбирал по складам русский букварь, подаренный ему Лухаревым еще в прошлом году. Алеша чинил недоуздок.

Поезд, притормаживая, подходил к станции. Мимо мелькали пустые вагоны, платформы, железнодорожные будки.

Неподалеку сверкнул огонек, потом тонко прогудел рожок стрелочника. Паровоз, откликнулся мощным заливисто-торжествующим ревом и, накатываясь на тьму всей своей громадной, шипящей и дымящейся медленно вращая большими колесами и шумно выбрасывая тугие клубки белого дыма, протащил поезд вдоль залитого электрическим светом вокзала.

— Каган,— сказал Лихарев.— Часа через три будем в Каттакургане... Я пройдусь немного.

Он вышел на перрон и направился к книжному киоску.

Мухтар продолжал что-то бормотать нараспев.

— Что, все грызешь?— Алеша с добродушным выражением на скуластом лице посмотрел на товарища.— А ну, прочти, что ты там...

— На-ша ро-та си-ла на-ро-да,— прочел Мухтар по складам.

— Здорово! А вот...—Алеша не договорил: раздался дикий визг лошадей. Хайдар схватил зубами за холку рыжего коня Лихарева.

— Стоять! Стой, дьявол!!!—вскрикнул Алеша. Он подскочил к жеребцу и шлепнул его по мягким губам.— Мухтар, что же ты? А!..— выругался он на юношу, который не совсем ловко схватил недоуздок Хайдара.

Мухтар побледнел.

— Ты что сказал? При чем тут моя мать!— заговорил он горячо.— Мать меня под сердцем носила! Другим плохим хоть сто раз называй. А мать трогать не смей... Понимаешь?.. А то не быть тебе моим другом!

Алеша хорошо понял, как он оскорбил юношу.

.-- Друг, прости,—сказал он, беря руку Мухтара. Ведь я не нарочно. С языка сорвалось. Уж такая привычка проклятая. Чисто беда! Прости. Больше не буду.

-- Что это вы тут?—-спросил Лихарев, появляясь в дверях и оглядывая взволнованные лица товарищей.

Да так, ничего, товарищ комбриг,—сказал Алеша, отводя глаза в сторону.— Кони вот подрались:

-- Не покалечились?

— Нет, ничего.

Лихарев развернул купленную им газету,и присел на тюк сена.

— Товарищ комбриг, долго будем стоять?— поинтересовался Алеша.

-- Минут тридцать.

— Лошадей напоить?— предложил Мухтар.

— Правильно,— согласился Лихарев.— Алеша, берите ведра, тащите воды. Кран недалеко.

Мухтар схватил ведро и выскочил первым Но Алеша задержался умышленно.

— Товарищ комбриг,— сказал он.

— Ну?

— Мухтар-то на меня рассердился, чисто беда!

— Почему?

— Я нечаянно на него крепко выругался.

— Э, брат, нельзя,—Лихарев осуждающе покачал головой,—Мусульмане не терпят такой брани. Это, конечно, очень благородно с их стороны. И ты, смотри, воздержись от этаких слов, а не то потеряешь товарища.

— Да я уж и сам не рад, товарищ комбриг.— Алеша взял ведра, выбрался на перрон и направился к крану.

В эту минуту к Вагону подошел высокий, несколько сутуловатый военный лет сорока, с удивительно приятной внешностью. Он держал небольшой чемодан и целый ворох бумажных пакетов, прижимая их обеими руками к груди.

— Минуточку, товарищ,— начал он, оглядывая Лихарева светлыми голубыми глазами.

— А что такое?— спросил тот, поднимая голову от газеты.

— Нельзя ли с вами доехать до Каттакургана?

— А разве в поезде негде?

— Все забито. На подножках сидят, а у меня вот пакеты. Минуточку, может быть, вы сомневаетесь? Я могу: Документы...

— Я вам и так верю,— сказал Лихарев.— Проходите, садитесь,— он показал на свободный тюк прессованного сена.