Сомбра: Театр Машин (СИ)

Виктория прокрутила браслеты на запястье. В подсобке обнаружилось достаточно одежды для небольшого маскарада, но штат артистов вряд ли был настолько велик, чтобы они не заметили новичков. Зай прошелся по комнате и подхватил простую керамическую маску, приложив к лицу: сквозь прорези каморка казалась темнее и запыленнее.

— Опасно, — отозвалась Виктория. — Мы выключим освещение и отвлечем артистов, вы в это время найдете сомбру и тихо ее устраните. Тихо, понимаешь? Не как в прошлый раз.

Зай цокнул языком и отложил маску. После прошлой работы с Викторией он полгода выделял из зарплаты по сорок золотых в месяц на погашение причиненного ущерба. И это большую часть оплатил Аркус. Треть торговых рядов вообще не подлежала восстановлению. А еще тогда Виктория застрелила Бурого, и Зай опять остался без напарника. Та сомбра дорого ему обошлась.

— Мы готовы.

Виктория приоткрыла дверь. Вместе с Викки они направились туда, откуда недавно слышалась ругань. Зай с Восьмым двинулись к лестнице. Второй этаж цирка состоял из нагромождения лесов, разбитых на сектора. Маленькие комнаты выходили прямо на манеж, от которого отделялись перилами.

Свет в очередной раз пропал. Крики и ругательства вспыхнули в трех разных местах, загрохотали шаги. Шталмейстер с масляной лампой наперевес перебежал манеж. Ее пламя дергалось в такт и рисовало желтые кругляши на подмостках. Зай махнул рукой, сделав знак Восьмому подниматься. У них было как минимум десять минут до того, как артисты разберутся с проблемой.

Первая дверь оказалась приоткрыта. В комнате хранились строительные материалы и запасы ткани и крюков. Вторая была заперта на ключ. Зай прижался к двери ухом, с той стороны стояла гробовая тишина. Следующее помещение использовалось для освещения зала. Здесь скопилась куча прожекторов, а также находился пульт управления сложными конструкциями, закрепленными на куполе. Внутри сидел рабочий. Он рассеянно постукивал пером по столу и рассматривал чертежи. Охотники прокрались мимо комнаты на цыпочках. К счастью, рабочий был поглощен своим занятием и только хмыкнул: «Крысы».

Последняя комната занимала самую большую коробку из тонких стен. Изнутри доносился таинственный скрежет. Зай и Восьмой одновременно приникли к доскам, вслушавшись. Спустя полминуты что-то со звоном упало на пол, раздалось шипение. Зай активировал меч и с ноги вышиб дверь.

— Твою мать.

Восьмой чуть не перевалился через перила. Зай ухватил его за руку и удержал на месте, устремив взгляд в комнату. Там на изогнутых медных ногах стояла Муза. Она была нага, потому отчетливо виднелся шрам, сшивавший человеческое тело от талии и вниз с металлом. Вдоль ее боков и до самой груди пролегали стежки золотых нитей. А ее лицо все так же прятала маска, оставляющая открытыми губы и подбородок. Принц, держа толстую иглу, старательно укреплял шов у ее лопаток.

Муза обернулась. Тугие трубки, уходившие от ее головы до пояса, протяжно звякнули. Она мягко, но настойчиво оттеснила Принца в сторону. В неровном свете керосиновой лампы его лицо исказилось фанатичным отчаянием, под глазами залегли тени.

— Нет, что вы делаете! — вскричал он, раскинув руки и стоически закрыв собой Музу. — Уходите! Вилли говорит, она опасна, она может убить, но это не так, не так! Уходите, мы забудем обо всем, уходите! Я… Ам-м…

Глаза Принца закатились. Он с бульканьем осел в объятия сомбры, когда она аккуратно стукнула его ребром ладони под затылком. Усадив его на одинокий стул, Муза выпрямилась. Зай поднял в ее сторону меч.

Она сделала шаг вперед, будто специально выйдя на свет и дав возможность тщательно себя изучить. Оранжевые блики заиграли на металлических частях, а мраморная кожа налилась теплым оттенком, оставив тени под грудью. Муза держала подбородок гордо и смотрела на охотников сверху вниз.

— Она говорит: «Я отпущу вас, если вы не вернетесь». Она жалеет вас. — Голос сомбры звучал монотонно и безжизненно. — «Я вела себя хорошо, — сказала она, — я не брала много».

Ее ноги напоминали лапы дикого животного. Они были длиннее человеческих и присоединялись к торсу с помощью двух шарообразных механизмов, погребенных под черной слизью. Особенно много ее виднелось на стыке человеческого и механического. Там под нее отводились целые мешки, заключенные в блестящие пластины. Зай видел подобное не впервые, но так близко и в таком жутком исполнении… Пожалуй, последний раз в день смерти Нейха.

— Хочешь сказать, что не питалась? Как ты вообще стала циркачкой?

Зай тянул время, пытаясь сообразить, как лучше расправиться с чудовищем. Опасения вызывало и состояние Восьмого: тот стоял в ступоре, словно пригвожденный к месту, и не сводил с сомбры взгляда. Та с удовольствием поддерживала разговор. Вряд ли у нее имелись собеседники, кроме Принца.

— Она говорит: «Он назвал меня Музой». Она его отпустила и ждала смерти, но он принес спасение. Ей нравится цирк.