Сонька Золотая Ручка - королева воров

Он откашлялся, потом все-таки спросил: «На какую сумму-с рассчитываете?» Баронесса удивленно подняла бровь: «Что это — сумус?» «Деньгами какими, извиняюсь, располагаете?» — уточнил управляющий. Баронесса заразительно рассмеялась. Управляющий подхватил ее смех. «Извините, дорогой мой. Я не очень владею русским языком… Думала, это какое-то незнакомое мне слово… Не смотрите на деньги. Они не имеют значения. Посоветуйте что-нибудь из последних коллекций».

Управляющий воссиял: «О, конечно, конечно!» Он извлек из-под витринного стекла бриллиантовое ожерелье на бархатной подложке, усыпанный мелкими бриллиантами браслет и тонкое изящное кольцо с большим бриллиантом. «Уникальная работа. Очень красивый комплект. Царский комплект». Баронесса примерила ожерелье. Повертелась перед зеркалом. Управляющий уловил аромат сладких духов. У него внезапно закружилась голова.

«Мне идет? Вы все же человек опытный…» «Идет! Еще как идет! Вы сами, ваш-ство, настоящий бриллиант!» Он не кривил душой — баронесса выглядела ослепительно. И эти украшения шли ей как нельзя лучше.

Управляющий прыгал вокруг баронессы Буксгевден, словно молодой петушок вокруг курочки. Подносил овальное ручное зеркало к ее аккуратному затылку. Вдыхал аромат французской пудры. Боковым зрением выхватывал миниатюрное ушко мадам Буксгевден.

Наконец, баронесса сказала: «Вы меня уговорили. Я беру этот комплект. Выпишите счет». Управляющий вывел на бумаге с фирменными вензелями сумму — 22 тысячи 300 рублей. Таких денег стоил хороший дом в центре Москвы. Или целая усадьба в пригороде.

Баронесса едва взглянула на умопомрачительные цифры. При этом она бросила через плечо: «Мон шер, дайте бумажник…» Потом расхохоталась: «Ну что взять с женщины? Я совсем забыла, что муж не рядом…» Она стала рыться в сумочке. Затем развела руками: «Ну вот, я снова забыла бумажник дома. Что делать?»

Управляющий, потупившись, молчал. «Ладно, как-нибудь в другой раз», — упавшим голосом произнесла баронесса. «Нет, что вы! — встрепенулся управляющий. — Не извольте беспокоиться! Можете послать за деньгами любого из моих людей!» «Кто же им даст 22 тысячи?» — грустно улыбнулась баронесса.

«Знаете, что? — после минутного размышления сказала она. — Я сама съезжу за деньгами. А папа и бонна с дочкой посидят у вас». «Конечно! Конечно!» — с радостной готовностью воскликнул управляющий. У него словно гора с плеч свалилась. Он только представил, какую выволочку получит от хозяина магазина за упущенный заказ.

Баронесса кивнула. Потом обернулась к безучастно сидевшему на диване старичку и гувернантке, качавшей на руках спящего младенца. И что-то произнесла по-немецки. Управляющий распахнул двери магазина и громко свистнул, привлекая извозчика.

«Особняк Буксгевден, — громко произнесла баронесса, усаживаясь в пролетку. — Здесь недалеко, я покажу». И — укатила.

Шкатулку с драгоценностями она увезла с собой. У управляющего даже мысли не шевельнулось, остановить эту высокопоставленную особу. Это же подразумевалось само собой — люди такого ранга, аристократы крови, обманывать не станут.

О том, что он оказался жестоко обманут, управляющий ювелирным магазином догадался ровно в три часа пополудни — спустя полчаса после отъезда баронессы. Как только пробили настенные часы, папенька баронессы потянулся и совершенно ясно сказал: «А чаю у вас не найдется?» Управляющий от неожиданности подпрыгнул. Очки соскочили с его в момент вспотевшего носа и грохнулись на мраморную половицу.

На немой вопрос управляющего старик сказал: «Нам велено было до трех часов не раскрывать рта. Верно говорю, Матрена?» Управляющий всем телом повернулся к гувернантке. Та выпростала из-под кофточки необъятную грудь и принялась кормить проснувшегося ребенка. «Было, да», — сказала она.

«Как?! — завопил управляющий. — А баронесса?!» «Это не наши дела, ваше вашество, — спокойно ответил старик. — Я и половины не понял, чего вы здесь говорили».

Управляющий стал малиновым от возбуждения и что есть мочи заорал: «Ой! Ой-ей-ей! Филька! Вяжи их! Ограбили!»

Сбежавшейся прислуге ни старик, ни кормящая женщина не оказали никакого сопротивления. Дед бойко подставил руки — мол, связывай. Женщину связывать не стали, ибо почувствовавший общую нервозность младенец залился таким истошным криком, что хоть уши зажимай.

Спустя десять минут в ювелирном магазине появилась полиция. Арестованные скромно восседали все на том же диване. Пристав записывал их показания.

«Имя. Фамилия. Откуда. Как оказались здесь», — устало бубнил он. А старик отвечал: «Так это… С Хитровки мы. Я и мои бабы — дочь и внучка. Старухи нет уже. Как оказались? Ведомо — как. Подошла барышня, дала по три рубля и одежду эту. И сказала, чтобы до трех часов молчали. Мы и молчали. А потом я пить захотел. Да и внучка проснулась…»

«Ты знаешь, что вам за это будет? За соучастие?»

«Ничего. Мы же и не соучаствовали. Мы просто молчали. За три целковых».

«Деньги изымаются — как добытые преступным промыслом. Вас же на три дня в околоток — до прояснения обстоятельств».