Сорок одна хлопушка

От жирного золотистого гуся в мгновение ока осталась кучка костей. Мальчик откинулся назад жирным телом и продолжительно выдохнул, на лице у него появилось выражение эйфории после сытной трапезы. Под яркими лучами солнца всё вокруг засияло чарующим светом. Подошедший Старшóй Лань наклонился и нежно вопросил: – Наелся, дитятко?

Мальчик закатил глаза, рыгнул и зажмурился. Старшóй Лань выпрямился и сделал знак свите. Одна из мамок осторожно сняла с ребёнка нагрудник, другая белоснежным полотенцем вытерла жир с его подбородка. Мальчик с отвращением отталкивал руку мамки, изо рта вылетали короткие неразборчивые звуки. Носильщики подняли носилки и направились в сторону шоссе. Мамки конвоировали ребёнка с обеих сторон, они не могли идти в ногу с носильщиками, поэтому казалось, что они изо всех сил спешат.

* * *

Отец встал и поднял рюмку перед лицом дядюшки Ханя:

– За вас, начальник станции Хань.

Я сначала не знал, что и думать, но тут же понял. Пару месяцев назад дядюшка Хань был ещё администратором поселковой столовой, а теперь уже стал начальником станции контроля мясопродуктов. В форме светло-серого цвета с красными погонами на плечах и большой фуражкой с огромной кокардой на голове. Он вроде бы с неохотой приподнялся, чокнулся с отцом и снова сел. В форме дядюшка Хань выглядел очень неестественно, словно она была пошита из очень жёсткой ткани. Послышался голос отца:

– Надеюсь, начальник станции Хань, отныне вы не оставите нас своими заботами.

Дядюшка Хань выпил, подцепил палочками длинный кусок собачатины, отправил его в рот и, пережёвывая, пробубнил:

– Конечно, старина Ло, как же без забот. Этот мясокомбинат относится не только к вашей деревне, но и к нашему городку, даже к нашему городу. Производимое вами мясо, если можно так выразиться, расходится по городам и весям, вполне возможно, что губернатор провинции, приглашая на банкет иностранных гостей, предложит им мясо, произведённое вами. Так что как мы можем оставить вас без забот?

Отец не отрывал взгляда от Лао Ланя, восседавшего на месте хозяина, словно надеясь на что-то. Но Лао Лань лишь посмеивался, будто у него в голове был готовый план. Вплотную к Лао Ланю сидела мать, она налила Лао Ханю полную рюмку и, подняв свою, встала:

– Начальник станции Хань, брат Хань, сидите, не вставайте, пью за вас и поздравляю с повышением до начальника станции.

– Сестрёнка, – заговорил Лао Хань, поднимаясь, – выпивая с Ло Туном, я могу и не вставать, но как я осмелюсь не встать, выпивая с тобой? – многозначительно произнёс он. – Разве кто не знает, что Ло Тун только и жил, что с женой? На первый взгляд в этой семье главный Ло Тун, а на деле всем заправляешь ты.

– Зачем же так говорить, начальник станции Хань, – возразила мать, – раскрою тайну, я, Ян Юйчжэнь, тоже женского племени, женщины в малом ещё годятся, а вершить большие дела нужно вам, мужчинам.