Сотник

Дед, лихо правя санями, с разгона влетел в распахнутые ворота, кинул вожжи Лавру, легко, будто и не на протезе, первый выбрался из саней, встал, широко расставив ноги, и оглядел встречающих. Уткнулся взглядом в соскочившего перед ним с коня Мишку, хмыкнул в бороду и рявкнул:

— Чего стоишь, сотник?! На стол вели накрывать — воевода женится! Сын у меня родился! Сын!

И вдруг, схватив Мишку за грудки, притянул его к себе, дохнул в лицо хмельным, а потом, резко перейдя с почти крика на полушёпот, выдавил из себя:

— Михайла! Крёстным моему сыну будешь?

Оценив мизансцену, Мишка кхекнул. Корней при этом насупился и встряхнул внука: такой же негромкий ответ "Буду, деда!" не сразу дошёл до него. Мишка тем временем кинул поводья Зверя подскочившему Антону, осторожно отцепил от полушубка враз ослабшие дедовы руки, подался чуть назад, чтобы создать себе хоть какой-то оперативный простор, отвесил поясной поклон застывшему перед ним Корнею и, выпрямившись, провозгласил:

— Благодарю за честь, господин воевода! Буду! А пока прими мои поздравления и не побрезгуй угощением…

Обернувшись к ближникам и урядникам, обалдело застывшим за его спиной, подобно участникам старой дворовой игры "море волнуется", гаркнул не хуже деда:

— Чего стоим? Кого ждём? Слышали? Пир у нас нынче!

— Минь, а у нас на пир продовольственных ресурсов хватит? — стоявший ближе всех Роська сглотнул и испуганно округлил глаза, от волнения пустив "петуха".

— Чего? — Мишка не сразу сообразил, о чем заволновался его крестник.

— Так это… Пост же… — торопливо пояснил тот. — Это ж не обычные кашу да щи рыбные надо — не опозориться бы…

— Па-аручик Василий! — из-за "своевременного" вмешательства заботливого крестника Мишка разве что гадюкой не шипел. — Бегом к Плаве и обеспечить ей… Хоть сам рожай… продовольственные ресурсы.

— А как же пост? — страдальчески простонал господин поручик.

— Вот и рожай постное! И Плаву предупреди: пусть проследит, чтоб холопки ничего скоромного на стол не поставили.

— Чего? — охнул Роська. — Я им поставлю! Это ж неадекватно ситуации.

— Пшёл к Плаве, филолух!

"Дятел на телеграфном столбе! Заладил — пост, пост! Господу делать нечего, кроме как следить, что там Плава в свои горшки засунет!

Не понимает ни хрена, что сейчас дед испытывает, — какой там ему пост! В его годы на руки взять новорожденного сына — от такого у кого хочешь крышу сорвет. Он же ко мне приехал сейчас. Ко мне! Не воевода с сотником мириться, а поделиться своей радостью и попросить защиту для сына. Он не вечный… Я бы на его месте сейчас…

Стоп, отставить истерику! Гасите эмоции, сэр, нечего на крестнике зло срывать за собственную оплошность: сам лопухнулся от неожиданности.

Дед-то не только на радостях приехал, а потому что прекрасно понимает все расклады, в том числе и для сына. Ну, и будущее Ратного тоже учитывает. То есть мириться ему со мной надо хоть тресни — и деду с внуком, и воеводе с сотником. И лицо при этом не потерять.

Так что разгул разгулом, но это больше картинка для местных СМИ "У колодца" — такой порыв все поймут и слабостью не сочтут. И у нас сейчас ещё не разговор, а всего лишь первые приветствия дорогих гостей, так сказать, "на камеры". Основной разговор за закрытыми дверями ещё впереди.

Но высокое собрание надо чем-нибудь занять, пока мы разговариваем, а Плава хоть в первом приближении холодные закуски организует, чтоб чаши за здравие заедать не мороженой репкой…