Читаем Советская поэзия. Том первый полностью

За всех скажу, за всех переболею,мне каждый час — на исповедь, на суд.Глубинами души не обмелею,вершинами раскрыленно расту.Еще вовек так сердце не мужало!Не раскалялся так мой дух в огне!О ясный дух — без яда и без жала —давно ты спишь? — Вот новый день ко мнепришел, всего наполнил, — я вдыхаюздоровье новое, я вижу цель.Нет, не мечтаю, глаз не закрываю, —ирония и гордость на лице, ирония…Дорогие, какое мне дело,первый я поэт иль последний?Надевайте короны и смелоотверзайте уста…
Дорогие, какое мне дело,поздний я предтеча иль ранний?Что ж, играйте в пророков и смелоотверзайте уста…Там, за мною, за мною, за мною,столько их из глухих деревень!А навстречу железной стопоюнаступающий день.Там, за мною, за мною, за мною,столько их от сохи, от станков.Предо мною счастливое море,море голов…Ну, куда же теперь я направлюсь,как же мне оглянуться на вас,если солнцем пронизан мой разум,солнцем — уста!..Я дорос, моя сила дозрела,
я увидел далекий рассвет.Дорогие, какое мне дело,первый я или нет?

‹1922›


ЧУВСТВО СЕМЬИ ЕДИНОЙ


Я сторонюсь чужих и чуждых болот,трясин и мелких бродов.Сияет радугою дружбымне единение народов.Оно такой встает вершиной!Оно таким дыханьем дышит!Ударишь громом в сердцевину —и гром другой в горах услышишь.И гром другой взрывает дали
и радуешься, молодея,что стала радуга из стали,сердца народов дружбой грея.И сам ты вдруг — как гром над кровлей,как молниями озаренный,как будто выпил на здоровьеиз родника воды студеной.Ой, выпил, выпил да утерся,и припадаешь снова, снова,и открываешь первородствов глубинах языка чужого.Его коснешься ты — все мягче,все легче он тебе сдается, —хоть слово сказано иначе,но суть в нем наша остается.Как будто так: в руках подковаупругая все гнется, гнется,
и разом вдруг — чужое словов родной язык родным ворвется.То не язык, не просто звуки,не слов блуждающие льдины,слышны в них труд, и пот, и муки —живой союз семьи единой.В них шум лесов, цветенье поляи волны радости народной.В них единенье, кровь и воляот давних дней и по сегодня.И вносишь ты чужое словов язык прекрасный и богатый.А это входит все в основупобеды пролетариата.

‹1936›


Я УТВЕРЖДАЮСЬ


Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия