Советская поэзия. Том второй

Я на пароходе «Фридрих Энгельс»,ну а в голове — такая ересь,мыслей безбилетных толкотня.Не пойму я — слышится мне, что ли,полное смятения и боли:«Граждане, послушайте меня…»Палуба сгибается и стонет,под гармошку палуба чарльстонит,а на баке, тоненько моля,пробует пробиться одичало

песенки свербящее начало:«Граждане, послушайте меня…»Там сидит солдат на бочкотаре.Наклонился чубом он к гитаре,пальцами растерянно мудря.Он гитару и себя изводит,а из губ мучительно исходит:«Граждане, послушайте меня…»Граждане не хочут его слушать.Гражданам бы выпить да откушать

и сплясать, а прочее — мура!Впрочем, нет, — еще поспать им важно…Что он им заладил неотвязно:«Граждане, послушайте меня…»?Кто-то помидор со смаком солит,кто-то карты сальные мусолит,кто-то сапогами пол мозолит,кто-то у гармошки рвет меха.Но ведь сколько раз в любом кричалои шептало это же начало:

«Граждане, послушайте меня…»Кто-то их порой не слушал тоже.Распирая ребра и корежа,высказаться суть их не могла.Вряд ли, что с недоброю душою,но не слышат граждане чужое:«Граждане, послушайте меня…»Эх, солдат на фоне бочкотары,я такой же — только без гитары…Через реки, горы и моря

я бреду, и руки простираю,и, уже охрипший, повторяю:«Граждане, послушайте меня…»Страшно, если слушать не желают.Страшно, если слушать начинают.Вдруг вся песня, в целом-то, мелка,вдруг в ней все ничтожно будет,кроме этого мучительного, с кровью:«Граждане, послушайте меня…»?!

1963

Любимая, спи…