Спасал ли он жизни? Откровенная история хирурга, карьеру которого перечеркнул один несправедливый приговор

Когда его попросили обобщить мою роль в лечении мистера Хьюза, он сделал это в выражениях, совершенно неприемлемых для эксперта в суде: «Мистер Селлу обязан был взять на себя заботу о мистере Хьюзе с того момента, как его к нему пригласили, и он не справился с этой обязанностью. В течение ночи и всего следующего дня он осуществлял медленное, расслабленное и неадекватное лечение, что даже для студента непростительно. По моему мнению, этой смерти, несомненно, можно было избежать. Вероятность смерти пациента в первую ночь составляла всего 2–3 %. Поведение Селлу служит примером грубой небрежности, и именно оно оказало решающее влияние на смерть мистера Хьюза».

Обеспокоенный этими оскорбительными заявлениями, мой барристер задал эксперту вопрос о его беспристрастности. Далее последовал диалог.

Барристер: Согласны ли вы, что обоснованная и справедливая критика действий мистера Селлу нацелена на то, чтобы определить, были ли его действия разумными, а не идеальными?

Эксперт: Да.

Барристер: И вы как эксперт должны оценивать его действия на перспективной основе?

Эксперт: Да.

Барристер: Воздержитесь ли вы от оценки его действий относительно того, что нам известно сейчас?

Эксперт: Да.

Барристер: Будете ли вы оценивать его поступки относительно того, что было известно ему на тот момент?

Эксперт: Да.

Барристер: Согласны ли вы, что операция — очень опасная процедура?

Эксперт: Да.

Барристер: Определяя, поступил ли этот врач разумно, согласитесь ли вы с тем, что другие врачи могли иначе взглянуть на ситуацию и пойти иным путем?

Эксперт: Да.

Барристер: И тот факт, что другие врачи могли иметь другие взгляды и пойти другим путем, не делает подсудимого виновным в грубой небрежности?

Эксперт: Все верно.

Несмотря на эти слова, эксперт не был готов изменить свою точку зрения.

Эксперты были не вправе называть мои предполагаемые действия (или бездействие) грубой небрежностью. В ряде случаев их подталкивал к этому барристер со стороны обвинения. Присяжные заседатели, а не эксперты должны были определить, допустил ли я грубую небрежность. Именно это и был главный вопрос, который им предстояло обдумать.

Судья, однако, не прояснил этот момент.

По моему мнению, судья не должен был позволять экспертам рассуждать о том, что не входило в их область знаний.

Медицинский эксперт обвинения сказал, что вероятность смерти мистера Хьюза после полостной операции составляла 2,6 %, но он не учел сопутствующие заболевания пациента и недавно перенесенную им серьезную операцию.

Тем не менее свидетельские показания двух экспертов со стороны обвинения, которые не были специалистами в области статистики, безоговорочно приняты во внимание. Мне было очевидно, что риск смерти пациента составлял как минимум 30 %: каждый третий пациент с перфорацией кишечника умирает, какой бы качественной ни была оказанная помощь. Я несколько раз говорил об этом своей команде юристов, но мои слова были проигнорированы. Риск смерти мистера Хьюза был еще выше из-за недавно проведенной операции и цирроза печени.

Во время суда мистер Майкл Келли, один из экспертов со стороны обвинения, высказывал мнение относительно цирроза печени мистера Хьюза, хотя это было не в его компетенции. Судья принял все сказанное мистером Келли как факт. Давая показания, я выразил несогласие с точкой зрения мистера Келли, после чего удивленный судья прервал меня и спросил, возражаю ли я эксперту. Я вежливо ответил, что да, возражаю. Эксперты, как известно, просто выражают свое мнение и могут ошибаться. Мистер Келли сказал, что я оказал «расслабленное» лечение своему пациенту. Эти слова не только не были конкретизированы, но и использованы судьей в пояснениях к обвинительному приговору для описания моих действий.

Глава 7

5 ноября 2013 года

Присяжные заседатели вышли.

Каждый день перед входом в здание суда мы с Кэтрин прощались, понимая, что, если меня признают виновным, скорее всего, сразу же посадят в тюрьму. Мы подробно обсуждали практические аспекты: что надеть, сколько денег положить в карман и взять ли с собой сумку с самым необходимым? Чем ее наполнить? Что делать с банковскими картами?

Оглядываясь назад, я поражаюсь: никто не давал мне советов на эту тему. На протяжении всего судебного процесса я носил костюм, галстук и очки для зрения. У меня было с собой немного денег и обычные банковские карты. Я не носил сумку, но всегда брал блокнот и ручку, чтобы делать записи во время заседаний.

Врачей всегда просят объяснять и обосновывать пути, которыми они пришли к определенному диагнозу или решению, поскольку от этого может зависеть жизнь пациента.