Спасал ли он жизни? Откровенная история хирурга, карьеру которого перечеркнул один несправедливый приговор

Вначале я представлял себе тюремную столовую как некий магазин, в котором можно приобрести некоторые необходимые вещи вроде зубной пасты.

— Набор для некурящих, пожалуйста, — сказал я без энтузиазма.

— Вам нужно будет заплатить за него, но не сейчас и не наличными. Деньги спишут с вашего счета. Поставьте подпись вот здесь.

Через некоторое время передали набор. В тот вечер есть совсем не хотелось, но я был рад выпить чашку чая и почистить зубы перед сном.

* * *

Надзиратель, который привел меня, появился снова.

Я вздрогнул, когда он закричал: «Селлу!»

Он махнул рукой, и я пошел за ним в дальний угол, где на стене висел телефон.

— У вас есть право на один звонок близкому родственнику, — сказал он. — Кому вы хотите позвонить?

— Жене, пожалуйста.

— Хорошо, — ответил он и дал мне листок бумаги и маленький карандаш. — Напишите ее номер.

Я написал номер мобильного телефона Кэтрин.

Надзиратель взял лист бумаги, набрал номер Кэтрин и подал мне трубку, оставшись стоять рядом.

— Это я, — сказал я.

Позднее Кэтрин сказала, что в первый вечер в тюрьме мой голос был подавленным, хоть я и старался скрыть свои эмоции и говорить как можно оптимистичнее. Она слишком хорошо меня знала, а я не хотел расстраивать остальных, признавая, что это худший день в моей жизни.

— Все это действительно ужасно и унизительно, — сказал я. — Как остальные себя чувствуют?

— Все в шоке, как ты понимаешь, но мы поддерживаем друг друга и доведем это дело до конца, — сказала она. Я был рад уверенности в ее голосе. — Завтра Том [ее брат] и твой брат Дэнис поедут вместе со мной и детьми к барристеру, чтобы обсудить дело, и я в подробностях напишу об этой встрече сразу после ее завершения.

Цифровой дисплей на телефонном аппарате показывал остаток денег на карточке надзирателя, и цифра стремительно уменьшалась.

— Ты ел?

Надзиратель посмотрел на меня, и по его нахмуренным бровям и шарканью ног я понял, что мое время почти вышло.

— Да, — ответил я, решив не описывать мерзкую размазню, которая якобы была овощным пюре.

— Будь сильным. Вместе мы все преодолеем. Узнай, как можно тебя навестить. Мы тебя очень любим и поддерживаем, — сказала Кэтрин как раз в тот момент, когда офицер протянул руку подобно родителю непослушного ребенка.

Я отдал ему телефонную трубку, а он мне — листок с номером телефона Кэтрин.

Я вернулся на свой стул.

* * *

— Идите за мной.

Я посмотрел на часы. Было около 21:30. Молодой усатый офицер в очках, похожий на Граучо Маркса[13], указал на мои пакеты на полу и сказал: «Оставьте их здесь».

Еще несколько дверей открылись и закрылись, прежде чем я оказался в маленькой комнате с тусклым освещением.

Выходя, он закрыл за собой дверь. Персонал тюрьмы открывал и закрывал двери бесчисленное количество раз за день — это уже стало своеобразным ритуалом. «Отсюда не сбежать», — подумал я и сел на узкую скамью, уставившись на трубу системы отопления вдоль стены.

В комнате больше никого не было, и я закрыл глаза, вспоминая события дня.

Примерно через полтора часа еще один надзиратель крикнул: «Селлу!» Он привел меня к кабинету с надписью «Врач» на двери. Впервые я понял, чего мне ждать.

Хорошо одетый темнокожий врач в полосатом костюме поднялся, когда я вошел, и указал мне на стул.

— Я один из тюремных врачей.

— Здравствуйте, — сказал я, опускаясь на стул.

— Как вас зовут? — спросил он, глядя на монитор компьютера.

— Селлу, — ответил я. — С-Е-Л-Л-У, Дэвид Селлу.

Двигая компьютерной мышкой по столу, он спросил:

— Из какого суда вас привезли?

— Из Олд-Бейли.

— Хорошо, — ответил он. — Я задам несколько вопросов. Не торопитесь, потому что я вношу все ответы в компьютер.

Он попросил назвать дату рождения, домашний адрес, семейное положение, а затем спросил:

— Есть ли у вас какие-либо заболевания?

— Да, гипертония.

— Какие препараты вы принимаете?

— Ирбесартан, но дозировку не помню. Бисопролол, пять миллиграммов раз в день — кардиолог сказал удвоить дозу два с половиной миллиграмма, которую я принимал раньше, чтобы успокоить нервы во время суда. Фелодипин, два с половиной миллиграмма раз в день, а еще симвастатин, 40 миллиграммов, если не ошибаюсь.

— Курите?

— Нет.

— Пьете?

— Да, около 140 граммов в неделю, — ответил я, гадая, что сказала бы жена, услышав это. Во время судебного процесса я пил более 280 граммов в неделю, и Кэтрин просила не налегать на алкоголь. Я понимал, что в течение следующих месяцев мне не позволят употреблять спиртное, и был готов к этому.

— Вы употребляете наркотики? Кокаин, героин, марихуану?

— Нет.

— Есть ли психические заболевания? Депрессия, тревожность, шизофрения?

— Нет, но после того, что мне пришлось пережить, любой испытывал бы тревожность и впал в депрессию.

— Понимаю. Самоповреждения?

— Нет.

— Кто вы по профессии?

— Врач.

— В какой области?

— Колоректальная хирургия, — ответил я. — Я был колоректальным хирургом-консультантом.