Спаси и сохрани

– Как насчёт дождаться рассвета? – спросил Тёма.

– Я за! – спешно выпалил Ваня.

– А я против! – возразила Энжел. – Учитывая, какая чертовщина тут творится, не факт, что мы доживём до рассвета. В склепе хотя бы можно укрыться.

– Мы точно не доживём, если спустимся сейчас! – не соглашался Иван. – Зато утром нам ничего не будет угрожать.

– Ты в этом уверен?

– Конечно! Нечисть боится солнечного света… По крайней мере, во многих фильмах…

– Что-то я не замечаю камеры и режиссёра!

– А вот мои родители говорят, что любая ситуация – как батарейка. В ней есть и минусы, и плюсы. – Тёма привычным жестом хотел поправить очки, но ткнув себя пальцем между глаз, вспомнил, что их больше нет.

– Да? И какой же плюс в том, что мы далеко от своего отряда и на нас только что покушался сбрендивший ливер? – поинтересовалась Энжел.

– Я вот, кажется, точно определился со своим призванием в жизни. Если дам вам три попытки, угадаете? Ладно, не буду томить. Я решил стать писателем! А именно – автором ужастиков! За эту ночь у меня столько впечатлений – хватит томов на тридцать. Кстати, а знали, что свой первый рассказ Стивен Кинг написал в семь лет?

– Где ещё определяться с призванием в жизни, как не на кладбище, – философски заметила девочка. И насторожилась: – Смотрите!

Человек на возвышении что-то произносил. Ветер уносил его голос в противоположную сторону, до ребят долетали лишь обрывки заклинаний на шипящем по-змеиному языке. Все трое слышали этот язык впервые. С каждым новым словом голос делался всё громче и громче, разрастаясь, как воздушный шар. Сама атмосфера кладбища была отравлена этими отрывистыми, гортанными звуками.

Скученная тьма откликнулась нестройным сонмом возгласов. Из темноты на свет поползла вереница мертвецов. Покачиваясь, не истлевшие до конца тела мерно, словно в трансе, брели к возвышению. Кто-то выглядел ещё совсем скелетом – от тонких костей отваливались жалкие остатки внутренностей. Их подбирали идущие рядом и пристраивали нужный орган сквозь дыры в боках, животах и груди. А кто-то был уже целым и обтянут пятнистой и волдыристой кожей. Эти зомби держались в стороне. Чуть пригнувшись и вытянув вперёд руки, они неустанно щерились, готовые защищать свой «сбрендивший ливер» от собратьев.

Кому-то не хватало сущей ерунды – носа, ушей, руки или ноги.

Особо выделялись двое. Мертвяк без левого уха и с дырой в щеке – кожа свисала, из дыры выглядывала синяя десна с чёрными рытвинами. И мертвяк без правого глаза, распоротый от горла до живота ровной вертикальной полосой, – в разрез проглядывали трубка пищевода и наполовину выдавленный пузырь желудка. Оба, кстати, однорукие. Они шумно толкались в очереди, выклянчивая недостающие части у других. Их грубо отпихивали, посылали далеко и надолго, одноухому чуть не откусили единственное ухо, а одноглазому чуть не вышибли единственный глаз. Пока оба не наткнулись на бедолагу с одной рукой, одной ногой и половиной головы. Тот стремительно терял последние кости и, в конце концов, развалился, не осилив и полпути. Одноухий и одноглазый подскочили к оставшейся от него руке. Каждый желал забрать её себе.

– Отдай, это моё! – заорал одноухий.

Из дыры в щеке голос выходил с сипловатым свистом, как из проколотой шины.

– Я первым схватил! – не желал сдаваться одноглазый.

При каждом слове и пищевод, и желудок колебались, отчего казалось, что зомби затевает индийский танец.

Слаженная цепочка распалась. Одноухий вцепился одноглазому в глотку. Но перекусить шею не вышло – одноглазый успел поджать подбородок и зубы одноухого сломались о прочную черепушку с налипшей землёй. В ответ одноглазый двинул одноухому в колено. Нога надломилась, одноухий повалился на землю, утаскивая одноглазого за собой. Сцепившись, противники покатились вдоль пустеющих могил. Остальные зомбяки визгливо кружили рядом и приплясывали от возбуждения. С нетерпением ждали исхода. Когда ждать надоело, накрыли дерущихся оплывшей массой. Затрещали кости. Мертвецы разорвали собратьев, как бумагу, и растащили на куски, словно праздничный пирог.

Некромант на возвышении поднял руку в повелевающем жесте. Гогот стих.

– …воины… Прошлого века… Потревожил… покой… Час пробил… десятилетья унижений… – Ветер продолжал перехватывать фразы и рассыпать их на отдельные слова. – Избранные!.. повести в бой… Справедливость!… Кровь… В жертву… сплотиться… Ход истории… Прошлого… светлого… Последние… первыми… Да здравствует… Склонитесь.. повелителем!… Восстань же из праха!

– … из праха! – подхватили зомби.

Некромант откинул полы мантии, высвободил по локоть руку. В другой руке возник нож.

– Ну всё! Считай, сейчас он выпилится и магия иссякнет, – предположила Энжел. – Зомбяки дружно подохнут ещё раз, а мы без проблем забуримся в княжеский склеп.

Но уверенности в её интонации было мало.

Человек на возвышении сделал надрез. Заалела кровь. Тягучая струя коснулась земли, сложилась в рисунок, который тут же закипел, опалив траву, и с громким шипением растворился в полысевшей почве.