Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

Вот уже около часа Виталий Литовченко и Антон Котов вели допрос Шухрата Ибраева, а воз и ныне был там — допрашиваемый категорически отрицал факт того, что шестнадцатого июня этого года Шараф Рашидов при его участии встречался в ресторане «Узбекистан» с неким неизвестным, которого чекисты называли Джурой. Доставленный на Лубянку рано утром прямо от дверей своего служебного кабинета, Ибраев не стал устраивать скандала из этого задержания и вел себя на удивление спокойно, отвечая на все вопросы коротко и без тени какого-либо беспокойства на лице. Всем своим видом он как будто говорил, что ни в чем не виноват и бояться ему нечего. Однако и чекисты тоже были не лыком шиты. За долгие годы своей работы в КГБ они провели не один такой допрос, а сотни, поэтому могли с большой долей вероятности определить, где человек темнит, а где говорит правду. Ибраев, по их мнению, темнил и говорить правду не хотел, уверенный в том, что никаких серьезных улик против него у чекистов нет и быть не может. В последнем он не ошибался, однако отпускать его никто не собирался. Сверху поступило жесткое распоряжение во что бы то ни стало вытрясти из него сведения о неуловимом «кроте», который бросил вызов самому Андропову и весьма в этом деле преуспел. Вот почему, когда стало ясно, что часовой допрос дал нулевой результат, Литовченко снял трубку с телефонного аппарата и вызвал в кабинет людей, которым предстояло начать вторую стадию этого допроса. Этими людьми были двое врачей из секретной лаборатории, в которой создавали психоактивное вещество СП-117, известное как «сыворотка правды». Один из врачей катил впереди себя специальное кресло, а другой — столик с медицинскими инструментами.

— Что это такое? — спросил у чекистов Ибраев, и в его голосе впервые за все это время послышались нотки беспокойства.

— Почему вы так испугались? — удивился Литовченко. — Вы же сами говорите, что ни в чем не виноваты, значит, должны быть спокойны. Или вы все-таки хотите нам что-то рассказать?

— Я уже неоднократно говорил вам, что мне ничего неизвестно, — взял себя в руки Ибраев.

— Тогда вам нечего бояться, Шухрат Тураевич, — улыбнулся Литовченко. — Прошу вас, пересядьте, пожалуйста, сюда.

И чекист указал рукой на медицинское кресло, которое оказалось слева от Ибраева. Но тот колебался, не решаясь последовать этому приказу.

— У вас еще есть шанс рассказать нам правду, не сходя со своего места, — вновь повторил свою просьбу Литовченко.

Эта фраза решила исход дела — Ибраев пересел в медицинское кресло. После этого врач попросил его положить обе руки на подлокотники и защелкнул на них специальные ремни. Точно так же он поступил и с ногами Ибраева. Затем врач измерил пульс на руке у пациента и кивнул головой Литовченко — дескать, все нормально. После чего принял от своего коллеги шприц, наполненный какой-то бесцветной жидкостью, и встал справа от Ибраева.

— В последний раз предлагаю вам, Шухрат Тураевич, рассказать нам об интересующем нас человеке, — вновь обратился к Ибраеву Литовченко.

Но тот в ответ отвел взгляд в сторону. И чекист кивнул врачу, чтобы тот начинал. Поскольку пациент был в рубашке с короткими рукавами, это облегчило эскулапу его действия — он воткнул иглу в периферическую вену пациента у локтевого сгиба. После чего стал осторожно вводить препарат. Сделав дело, врач вытащил из вены шприц и, обработав ранку ватным тампоном с раствором, отошел в сторону. А спустя несколько секунд взгляд Ибраева начал затуманиваться, рот приоткрылся. Литовченко подвинул к нему стул и, усевшись на него, начал задавать один вопрос за другим:

— Как вас зовут?

— Шухрат Ибраев, — без запинки ответил допрашиваемый.

— Сколько вам лет?

— Сорок четыре.

— У вас есть жена?

— Да.

— Как ее зовут?

— Гульнара.

— А есть ли у вас друг по имени Джура?

— Есть.

— Это его настоящее имя?

— Нет, это его прозвище.

— Назовите его подлинное имя.

— Я знаю его только как Джуру.

— Может, вы знаете его фамилию?

— Не знаю.

— Где он работает?

— На площади.

— На какой площади?

— Просто на площади.

— Может, это площадь Дзержинского? Или Старая площадь? Смоленская? Какая?

— Просто на площади.

Литовченко бросил взгляд на своего напарника Антона Котова, который стоял поблизости и внимательно следил за происходящим. В его ответном взгляде читалось, что допрос движется в правильном направлении — круг поисков чекистов теперь однозначно мог сузиться с пяти объектов до трех, поскольку только центральные здания КГБ, ЦК КПСС и МИД были расположены на городских площадях.

— Может вы знаете его должность? — продолжил допрос Литовченко.

— Не знаю. Но он среди нас.

— Как среди нас? Что это значит? Он что, сотрудник КГБ?

— Может быть — я не знаю.

— Вы знаете, где живет Джура?

— Нет, я никогда не был у него дома.

— Может, вы знаете район, где он живет?

— Не знаю.

— Как давно вы знакомы с Джурой?

— Два года.

— Кто вас познакомил — Рашидов?

— Нет, Джура сам на меня вышел, позвонив по домашнему телефону.

— Как он выглядит?

— Он вашего возраста. Но он меняется.

— Изменяет внешность?

— Наверное.