Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

— О каком результате вы говорите? — обратил свой взор на американца афганец.

— О таком, который поможет выиграть не одно сражение, а целую войну. Ведь гораздо важнее убить в стане врага одного полководца, чем сотню рядовых.

— И что это за полководец? — не скрывая своей заинтересованности, спросил Ширвани.

— Я собираюсь убить не одного, а сразу нескольких полководцев. Ты ведь слышал про Шарафа Рашидова и Рашида Дустума? В следующем месяце они приезжают в Кабул, чтобы участвовать в партийном празднике. Там же будет и афганский руководитель Бабрак Кармаль. Все они соберутся в одном месте и в одно время. Это редкий случай.

— Дальше можете не продолжать, — перебил рассказ американца афганец. — Лучше скажите, как мне к ним подобраться.

24 июня 1983 года, пятница.

Москва, Арбатская площадь, Министерство обороны СССР

Советский министр обороны Дмитрий Устинов сидел за столом в своем кабинете на Арбатской площади и молча перебирал кипу газет, вышедших сегодня утром в разных странах. Это была американские, английские, французские и пакистанские издания, первые страницы которых украшала статья на одну и ту же тему — о массовой резне в афганском кишлаке Гарсалай под Мазари-Шарифом. И в каждой из этих публикаций утверждалось, что совершили это преступление советские солдаты из мазари-шарифского гарнизона.

Подняв трубку телефона спецсвязи, Устинов попросил соединить его с командующим 40-й армией в Афганистане Виктором Ермаковым. И когда на другом конце провода ему ответили, министр спросил:

— Виктор Федорович, вы в курсе, что произошло вчера под Мазари-Шарифом?

— Да, Дмитрий Федорович — это провокация.

— Такая же, как под Джелалабадом в феврале восемьдесят первого?

— Нет, теперь это точно дело рук моджахедов.

— А фотография советского солдата?

— Какая фотография? — удивился командующий.

— В западных газетах — мне их целую кипу принесли. Во всех фигурирует фотография советского солдата, якобы, убитого в том самом кишлаке.

— Я пока не видел этих газет, но догадываюсь о чем идет речь, — ответил Ермаков. — Дело в том, что накануне этого происшествия из мазари-шарифского гарнизона ушли в самоволку семеро наших солдат. Один из них — Константин Урюпин — был найден нами убитым в кишлаке Гарсалай. Остальные пропали.

— Что вы имеете в виду?

— Их нигде нет — ни в кишлаке, ни в его окрестностях, которые мы прочесали. Они как сквозь землю провалились.

— И что вы думаете по этому поводу?

— Я полагаю, что эти солдаты оказались в эпицентре какой-то провокации. Один из них погиб, чем и воспользовались провокаторы. А вот остальные могли сбежать с места происшествия.

— Почему тогда они не вернулись в расположение своей части? — продолжал удивляться министр.

— Видимо, у них не было такой возможности.

— В таком случае, расширьте территорию поисков. Пустите в дело «вертушки», в конце концов.

— Я уже отдал такой приказ, но это сопряжено с большим риском. Эта территория нам неподконтрольна — там много «диких» племен, которые воюют не только против нас, но и против моджахедов. Но мы делаем все возможное, Дмитрий Федорович.

— Хорошо, держите меня в курсе дела, — и министр первым повесил трубку.

24 июня 1983 года, пятница.

Латвийская ССР, Рига, улица Яуниэла (Новая)

В Ригу Исаак Киршман прилетел утром и, взяв такси, попросил отвезти его на улицу Суворова, где располагалась гостиница «Аврора». Взяв у портье ключи от своего 28-го номера, Киршман поднялся на нужный этаж и вошел в одноместные апартаменты. И первое, что сделал — принял душ. После чего открыл небольшой чемодан, откуда извлек рукопись своей новой книги «Геометрия Земли», в которой он рассказывал о глобальных смещениях блоков земной коры. Рукопись была написана наполовину и, приехав в Ригу на два дня, Киршман собирался и здесь написать несколько страниц, чтобы не тратить время впустую. Вот и сейчас, взглянув на настенные часы и убедившись, что у него есть еще пара часов до оговоренной по телефону встречи с академиком Матвеем Шмаруком, проживавшим неподалеку от гостиницы — на улице Яуниэла — Киршман решил поработать над рукописью. Так, за работой, незаметно пролетели почти два часа.