Спин

Покончив с делами первостепенной важности, Вон польстил мне просьбой задержаться для неформальной беседы. Он был своеобразный человек, но рядом с ним на меня нисходило благостное ощущение коммуникативного комфорта. Он сидел, откинувшись на спинку непропорционально большого плетеного кресла, болтал ногами и зачарованно слушал мое краткое жизнеописание. Задал пару вопросов о Диане («Джейсон почти ничего не рассказывает о своей семье»), живо интересовался подробностями учебы в медицинской школе (концепция вскрытия трупов оказалась нова для него; когда я описывал эту процедуру, его передернуло от отвращения… как большинство людей).

Затем, когда я попросил Вона рассказать о собственной жизни, он потянулся к серому портфельчику, с которым никогда не расставался, и достал несколько распечатанных фотокарточек – снимков, которые он привез на Землю в оцифрованном виде. Четыре фотографии Марса.

– Всего четыре?

– И тысячи фотографий не заменят человеческой памяти, – пожал он плечами. – Разумеется, в официальных архивах предостаточно визуального материала. Эти снимки – мои собственные. Личные. Желаете взглянуть?

– Да, конечно.

Он передал мне карточки.

Фото номер один: «Дом». Сразу видно, человеческое жилище, хотя архитектура непривычная: причудливая смесь техно и ретро, приземистое скругленное строение, похожее на фарфоровый макет исландской дерновой хижины. На заднем плане ярко-бирюзовое небо (по крайней мере, принтер передал этот цвет именно так). Непривычно близкий и геометрически плоский горизонт, уходящие вдаль прямоугольники, покрытые зелеными растениями (опознать их я не сумел: для злаков слишком мясистые, а для латука или листовой капусты – слишком высокие). Перед домом двое взрослых марсиан, мужчина и женщина. До смешного мрачные лица. Марсианская готика. Сюда бы еще вилы и подпись Гранта Вуда.

– Мои мать с отцом, – только и сказал Вон.

Фото номер два: «Я в детстве». Потрясающий снимок. Причудливые морщины на марсианской коже, объяснил Вон, образуются по достижении половой зрелости. Семилетний (по земному летоисчислению) Вон, улыбчивый мальчишка с гладкой кожей, выглядел как любой земной ребенок, хотя без выраженной этнической принадлежности: светлые волосы, кофейная кожа, узкий нос и выделяющиеся губы. Сперва я решил, что снимок сделан в экстравагантном парке развлечений, но Вон объяснил, что это марсианский город. Рынок. Продуктовые прилавки и магазины; здания, выстроенные из того же фарфороподобного материала, что и фермерский дом; повсюду броские примитивные цвета. Вон стоял на оживленной улице. За спиной у него я разглядел множество пешеходов и легких транспортных средств. Меж высоченных зданий виднелся лишь кусочек неба, и там даже пролетал некий механизм: круговерть его винтов слилась в блеклый овал.

– У вас очень довольный вид, – заметил я.

– Город называется Вой-Воюд. В тот день мы приехали из деревни за покупками. Была весна, и поэтому мать с отцом позволили мне купить муркудов – это такие мелкие существа вроде лягушек. Их держат как питомцев. Они в мешке, видите?

В руках юный Вон сжимал белый полотняный мешок. Тот загадочно бугрился. Муркуды.

– Живут они лишь несколько недель, – добавил Вон. – Но у них вкуснейшие яйца.

Фото номер три: «Панорамный вид». На переднем плане еще один марсианский дом, женщина в пестром кафтане («Моя жена», – пояснил Вон) и две совсем маленькие гладкокожие девочки в мешковатых желтых платьях (его дочери). Снимок сделали с возвышения. За домом виднелась частично окультуренная местность. Под небом – тоже бирюзовым, но иного оттенка – простирались зеленые болотистые поля. Пахотную землю разрезали насыпные дорожные дамбы; на дорогах я увидел несколько коробообразных транспортных средств, на полях – сельскохозяйственные механизмы, изящные уборочные машины черного цвета. На горизонте дороги стекались к высоченным башням с замысловатыми террасами (возвести такие на Земле невозможно, не позволит высокая гравитация) – к тому самому городу, пояснил Вон, где в детстве он покупал муркудов, к городу под названием Вой-Воюд, столице провинции Кирьолох.

– На этом снимке – почти вся дельта реки Кирьолох.

Голубая кайма реки вливалась в озеро небесного цвета. Город Вой-Воюд построили на возвышенности, на эродированном краю древнего кратера, который появился после столкновения с метеоритом, объяснял Вон, хотя я видел лишь рядок самых обыкновенных невысоких холмов. Далекое озеро испещряли черные точки: должно быть, лодки или баркасы.

– Красивое место, – сказал я.

– Да.

– Прекрасен не только ландшафт, прекрасна и ваша семья.

– Да. – Его взгляд встретился с моим. – Они погибли.

– Ох… прошу прощения. Соболезную.

– Погибли несколько лет назад во время грандиозного наводнения. Вот последняя фотография, посмотрите. Тот же вид, но снимок сделан сразу же после бедствия.