Средь тяжкого труда и скорби

— Я думаю, что вы, вероятно, оказываете им обоим медвежью услугу, — ответила Шарлиан с гораздо более серьезным выражением лица. — Гектор — более глубокий бассейн, чем думает большинство людей. На самом деле, я им очень довольна, даже если на самом деле не могу претендовать ни на какие заслуги в качестве его официальной мачехи. Я добралась до него гораздо позже, чем вы справились с детьми Хоуэрда. С радостью признаю, что то, что он чувствует, далеко от платонических чувств, но это тоже намного глубже, и он не из тех, на кого производит впечатление очарование или рождение. Не то чтобы Айрис делала какие-либо попытки произвести на него впечатление тем или другим, — добавила она тоном человека, отдающего другому должное. — Тем не менее, в нем все еще много простого Гектора Аплина — слава Богу! — и позволяет ли он этому произвести на себя впечатление или нет, я гарантирую вам, что он ни на минуту не забывал, что, в отличие от него, она родилась в самом высоком дворянском звании, какое только можно себе представить. Я совсем не уверена, что Гектор Аплин позволяет себе даже подумать о том, чтобы действовать в соответствии с этими… неплатоническими чувствами Гектора Аплина-Армака, но я обещаю вам, он знает о них.

— А Айрис? — спросила Мейра, ее собственные глаза были более пристальными.

— Она та, кто просто случайно переместился через палубу к нему, подальше от нас с тобой, и даже не пытаясь следить за своим братом, Мейра, — немного едко заметила Шарлиан. — Я уверена, что она, должно быть, глубоко противоречива, когда дело касается того, что она может чувствовать к нему. На самом деле, я бы ни капельки не удивилась, если бы она была единственной, кто не понял, о чем она сама думает в данный момент. Я могу ошибаться, и Бог свидетель, ее ситуация достаточно сложна, чтобы заставить любого задуматься три, четыре, пять — или сто — раз обо всем, что может повлиять на ее положение или положение ее брата. Может быть, она подумала об этом и поняла, как она хочет с этим справиться, но я так не думаю.

— Ты хочешь, чтобы я посоветовала ей подумать об этом? — тихо спросила Мейра. Шарлиан пристально посмотрела на нее, и графиня пожала плечами. — Я не собираюсь подталкивать ее к тому, чего она не хочет делать, Шарли. Во-первых, я не настолько глупа. В ее ситуации даже идиот — а Айрис далеко не идиотка! — должен был бы заподозрить неладное, если бы кто-нибудь начал пытаться толкать ее в объятия Гектора. И если бы этим «кем-нибудь» оказался кто-то настолько близкий к тебе, как я, она бы мгновенно сделала совершенно правильный вывод, что на это подговорила меня ты. По той же причине она должна быть так же осведомлена о потенциальных преимуществах — во всяком случае, для империи, — как и мы с вами, и она должна нервничать из-за своего брата.

— Ты думаешь о том, как довольно много правителей — на ум приходит ее отец — могли бы побудить ее выйти замуж за члена их собственной семьи, а затем тихо… убрать Дейвина каким-то неприятным способом и навсегда, чтобы они могли претендовать на трон через ее детей? — Огромные глаза Шарлиан стали мрачными, и Мейра кивнула.

— Это должно прийти ей в голову, Шарли, — тихо сказала она. — Она любит Дейвина. Нет, давайте будем более точны в этом — она души не чает в этом мальчике, даже если она достаточно умна, чтобы изо всех сил стараться не баловать его и не потакать ему. Из того, что она сказала, я думаю, она беспокоится о том, каким был его старший брат до того, как его убили. Она твердо решила, что Дейвин не должен стать таким, и Корис полностью поддерживает ее. Помогает и то, что Тобис тоже на ее стороне, — добавила графиня, и ее глаза внезапно блеснули, когда Тобис Реймейр появился из люка в середине корабля, таща своего громко спорящего сеньора за шиворот туники, которая волшебным образом превратилась из нетронутой в испорченную менее чем за тридцать минут.

Шарлиан повернула голову, чтобы проследить за ее взглядом, когда еще двое оруженосцев Айрис последовали за Реймейром с Хааралдом и Трумином Брейгартом на буксире. Во всяком случае, Хааралд выглядел еще более растрепанным, чем Дейвин, и выражение его лица внезапно стало встревоженным, когда он увидел свою мачеху.

Протесты Дейвина усилились до энергичных, чтобы не сказать отчаянных, когда присягнувший ему оруженосец повел его к сестре. Двое других оруженосцев последовали за ним, и было очевидно, что Хааралд, по крайней мере, испытал огромное облегчение от перспективы предстать перед простой княжной, а не перед своей мачехой.

По крайней мере, пока.

Шарлиан и Мейра наблюдали, как Айрис отвернулась от своего разговора с Аплин-Армаком, скрестила руки на груди и сердито посмотрела на грязного, все еще громко возмущающегося князя Корисанды, и Мейра рассмеялась.