Средь тяжкого труда и скорби

— И я не знаю. Но у нас нет выбора, Павал, — сказал Барнс теперь более ровным голосом. — Они ждали нас, и это исходит непосредственно от императора. Переоборудование барж почти завершено. Коммодор Шейлтин уже отобрал призывников из экипажей своих галеонов — и если вы считаете, что расстроены, вам следует послушать, что сказали по этому поводу его капитаны. Мы забираем почти шестьсот моряков и артиллеристов прямо у них из-под носа, с их кораблей! Мало того, им также пришлось расстаться с артиллерией, которая нам понадобится, — она уже выгружена на берег; она ждет нас на набережной святого Энджило вместе с нашим углем. Еще несколько галеонов отправились два дня назад, чтобы переправить дополнительный уголь в Раншейр и Сэлик. Предполагая, что все это сработает, он будет ждать нас, когда мы доберемся туда. О, и в дополнение к морякам и артиллеристам, которых дал коммодор Шейлтин, мы также берем с собой двести его морских пехотинцев и шесть рот сиддармаркских стрелков. Стрелков, спешу добавить, которые позавчера впервые получили свои винтовки. Но не волнуйся. Сейджин Мерлин уверяет меня, что они потратят все время до нашего отъезда на то, чтобы научиться заряжать и стрелять, не снеся при этом головы ни себе, ни кому-либо еще.

Испуг Бладиснберга перешел в шок, когда он выслушал «объяснение» Барнса. Он выглядел так, как будто его только что ударили по голове, и капитан дал ему минуту или две, чтобы переварить это, прежде чем протянул руку и сжал его плечо.

— Ты знаешь старую флотскую поговорку, Павал — «Если не понимаешь шуток, тебе не следовало присоединяться», — сказал он более мягким голосом. — Я признаю, что мне самому сейчас немного трудно понять юмор, но это не меняет того, что мы должны делать. И это важно. — Он посмотрел в глаза Бладиснбергу. — Это важнее, чем ты можешь себе представить.

Бладиснберг оглянулся на него. Затем его ноздри раздулись, когда он глубоко вдохнул, и он встряхнулся.

— В таком случае, сэр, — сказал он с кривой улыбкой, — полагаю, мне лучше начать работать над этим.

.XII

Эликсберг, провинция Клифф-Пик, и Лейк-Сити, провинция Тарика, республика Сиддармарк

Эликсберг умирал.

Сэр Рейнос Алверез стоял у входа в свою командную палатку, наблюдая, как облака окрашиваются в цвет крови над горящими крышами города-крепости, который подожгли его пушки, и слушал звуки мушкетной стрельбы. Его палатка находилась в пяти тысячах ярдов от стен, и он не мог слышать крики отсюда, но он знал, что они были там, и он оскалил зубы.

Город продержался пять дней, и, честно говоря, по его ожиданиям, он должен был продержаться гораздо дольше. Но это было правдой только до тех пор, пока шпион не добрался до него с известием, что командир гарнизона покинул свой пост еще до того, как туда добралась армия Алвереза.

Ярость закипела в нем при мысли о целых четырех днях, которые он потратил впустую, готовясь к официальной осаде крепости. И впустую — это именно то слово, — мрачно подумал он. Клифтин Сумирс, отступник Церкви, генерал, который удерживал город для отлученного от церкви Стонара, был человеком без происхождения, и он доказал это, отказавшись от своего положения. Он бежал, спасая свою жизнь, как дворняжка, которой он и был, но перед этим он набрал добровольцев для охраны стен и артиллерии, чтобы обмануть Алвереза, заставив его поверить, что в городе все еще стоит гарнизон, и прикрыть его собственное трусливое бегство. Согласно отчету шпиона, почти четверть всего его отряда на самом деле тоже вызвалась добровольцами, несмотря на радушный прием, который, как они знали, приготовила для них инквизиция.

Алверез воспринял эту конкретную часть отчета с большой долей скептицизма, но правда это или нет, Сумирсу пришлось выбирать, кто останется, и — опять же, по словам шпиона — он выбрал в первую очередь больных и слабых, людей, которые все равно не смогли бы поспеть за его отступающей колонной. А потом он ускользнул, как вор, крадущийся ночью, оставив их задерживать Алвереза, пока остальная часть его отряда не окажется в безопасности от преследования… что было именно тем, что сделали эти ублюдки.

И пусть они получат от этого много радости, — ядовито подумал он, — наблюдая за вспышками фитильных замков и медленно стреляющей артиллерии старого образца на парапетах, прислушиваясь к звукам, когда его атакующие войска устремились вперед, поднимаясь по лестницам в десятках мест одновременно. Целые участки стены погрузились в тишину, когда его люди набросились на защитников, которые их охраняли, и он мрачно улыбнулся.