Средь тяжкого труда и скорби

— Вы могли бы справиться с первоначальными батареями, милорд. — Лейтенант Аплин-Армак стоял по другую сторону карронады, скрестив руки на груди, надвинув шляпу на лоб, чтобы защитить глаза от солнечного света, и выражение его лица было мрачным. — Они не были настолько мощными, — продолжил он, подтверждая собственные мысли Кориса, — и они были полностью вооружены карронадами, а не кракенами. Но, да, это было бы «неприятное дело», милорд. Почти так же мерзко, как звучит Даркос.

Корис быстро взглянул на молодого человека.

— Я не хотел пробуждать неприятные воспоминания, ваша светлость.

— Это не ваша вина, милорд. — Аплин-Армак коротко улыбнулся. — И есть много хороших людей, о которых можно вспомнить. Он был мужчиной, король Хааралд. Хороший человек и хороший король, и мне повезло узнать его больше, чем я когда-либо заслуживал.

— Возможно, чарисийцу трудно в это поверить, — сказал Корис, — но многие корисандцы сказали бы то же самое о князе Гекторе. — Он покачал головой. — У него были свои недостатки — на самом деле огромные, — но я уверен, что даже у короля Хааралда были по крайней мере некоторые недостатки, и подданные Гектора в целом были о нем хорошего мнения. На самом деле, очень хорошего. И он был моим другом, а также моим князем.

— Я знаю это, милорд. — Аплин-Армак оглянулся на остров Лок и поморщился. — И для чарисийца нетрудно — по крайней мере, для данного чарисийца — понять, что разные мужчины — разные люди для разных людей. По большей части, однако, вам было бы трудно найти чарисийца, который не получил бы определенного удовлетворения от смерти князя Гектора. — Он пожал плечами, не отводя взгляда от острова, пока «Дестини» медленно проплывал мимо него. — Когда все думали, что император приказал его убить, главной реакцией было то, что это было достойное наказание. И чувства были даже выше, чем в Чисхолме. На самом деле, — лейтенант криво улыбнулся, — я думаю, что императрица-мать все еще немного разочарована тем, что это не Кэйлеб приказал его убить.

— Не могу сказать, что я удивлен. — Корис наблюдал за профилем молодого герцога. — Если уж на то пошло, я бы, вероятно, чувствовал то же самое на их месте. Но отношение, даже — или, возможно, особенно, эмоциональное отношение — может влиять на мышление так, как люди, занимающиеся мышлением, никогда не осознают, что с ними происходит именно это.

— О, я знаю, — фыркнул Аплин-Армак. — Я полагаю, фокус в том, чтобы пройти через это, и я думаю, что напоминание себе, что это может случиться даже с тобой, должно быть первым шагом. Хотя иногда это бывает трудно.

Его взгляд переместился с острова Лок на то место, где княжна Айрис и князь Дейвин стояли в тени парусинового тента, натянутого поперек юта, наблюдая за тем же островом.

— Да, это так, — согласился Корис, проследив за взглядом лейтенанта. — И это было особенно тяжело для Айрис. Она очень любила своего отца, и он был в первую очередь ее отцом, а во вторую — ее князем. Думаю, она, вероятно, была бы одной из первых, кто признал бы, что разделяет его амбиции, по крайней мере, из вторых рук, но это было потому, что это были его амбиции, а не потому, что они исходили от нее.

— Нет? — Аплин-Армак повернулся и посмотрел прямо на Кориса.

— Он был ее отцом, ваша светлость. — Корис печально улыбнулся. — Кому-то трудно признать, что отец, которого они любят, не идеален или что кто-то может законно видеть в нем злодея. Я думаю, что иногда дочери это даже труднее, чем сыну. Но вы, возможно, заметили, что у моей княжны очень, очень острый ум, и она никогда добровольно не лжет себе. Она все еще любит его и всегда будет любить, но это не значит, что у нее не открылись глаза на причины, по которым другие люди могли его не любить. И она княжна, единственная сестра законного князя Корисанды. Она знает, как работают политика и дипломатия… И как бы ей ни хотелось признаваться в этом даже самой себе, она знает, кто на самом деле начал войну между Корисандой и Чарисом.

— Я никогда не обсуждал с ней ничего такого. — Настала очередь Аплин-Армака слегка улыбнуться. — В основном потому, что я почти уверен, что мы бы не согласились.

— Она может вас удивить, — граф пожал плечами. — Мы с ней обсуждали это, что дает мне некоторое несправедливое преимущество, когда дело доходит до прогнозирования ее реакции. Тот факт, что я знаю ее с тех пор, как она родилась, конечно, еще важнее, но за последние несколько лет она сильно изменилась. Очень сильно.

Его глаза потемнели, когда он тихо повторил последние два слова, и он тоже повернул голову, чтобы посмотреть на княжну, стоящую рядом со своей высокой золотоволосой спутницей. Айрис улыбалась чему-то, что сказала другая женщина, а Дейвин нетерпеливо дергал сестру за рукав, указывая на что-то на острове.

— Вокруг много чего происходит, мой господин, — ответил Аплин-Армак. — И я полагаю, что это будет только хуже, прежде чем станет лучше.