Срединное море. История Средиземноморья

Через неделю вслед за Черчем прибыла еще более примечательная личность. Лорд Томас Кокрейн — впоследствии 10-й граф Дандональд — в начале своей карьеры был предан военно-полевому суду за нарушение субординации, а в 1814 г. подвергся судебному преследованию за мошенничество на Лондонской фондовой бирже. В первом случае его оправдали, во втором признали виновным. [334]

Тем не менее его единодушно считали лучшим английским адмиралом после Нельсона. Он провел семь лет в Южной Америке, где сражался за независимость Чили, Перу и Бразилии, и еще в 1825 г. ему предложили командование греческим флотом. По его настоянию назначение отложили (таковы были условия, на которых он согласился принять этот пост), дабы снарядить шесть пароходов и два фрегата. Спроектировал их другой английский аристократ, Фрэнк Эбни Гастингс, который, будучи юнгой, участвовал в Трафальгарской битве и вышел в отставку, дослужившись до капитана.

Пароходостроение по-прежнему пребывало во младенчестве: эти суда все равно ходили под парусами, а их примитивные двигатели использовались либо в штиль, либо во время сражения. Заказ Кокрейна предстояло оплатить средствами из второго займа (566 000 фунтов стерлингов), организованного в Лондоне, но собрать эти средства так и не удалось. Один из фрегатов пришлось продать американскому правительству, чтобы оплатить другой, а из шести пароходов только два достигли Греции, причем из-за недостатков конструкции, ошибок и различных искажений, допущенных при строительстве, а также деятельности египетских агентов, они оказались исключительно ненадежными. Когда Кокрейн наконец прибыл в Грецию — на собственной яхте — весной 1827 г., он повел себя еще более решительно, нежели Черч. Как, спрашивал он, могли вожди греков поступить столь глупо? Они пререкаются насчет того, где проводить очередную ассамблею, когда турки и египтяне вот-вот атакуют их и изгонят из страны, прежде чем полностью захватить ее! Его слова подействовали: обе стороны вынужденно пришли к соглашению, по которому новая ассамблея должна была пройти в Тризини — древней Трезене. К концу марта и Черч, и Кокрейн отозвали свои возражения и приняли предложенные им должности, а всего через неделю-две ассамблея решила предложить пост президента Каподистриа, который в то время покинул русскую службу и вел тихую жизнь в Женеве.

Тем временем афинский Акрополь по-прежнему находился в осаде. Пытаясь преодолеть тупиковую ситуацию, в начале 1827 г. греки решили отправить на помощь силы численностью 2300 человек под командованием филэллина-англичанина Томаса Гордона. Вскоре к нему присоединился Карайскакис с несколькими местными отрядами, так что число бойцов достигло почти 10 000. К этому времени Кокрейн прибыл в Пирей на своем флагмане «Эллада», а вскоре вслед за ним приплыл Черч на экспроприированной шхуне. Предлагались различные планы действий, но Кокрейн решил наступать прямо на Афины, причем, как всегда, вел себя деспотически, не терпя никаких возражений. Говорили, что он выражался следующим образом: «Там, где командую я, всякая иная власть прекращает действовать». Карайскакис, понимая, что в ходе продвижения войскам придется с опасностью для себя пересекать открытую равнину, почти наверняка занятую турецкой кавалерией, не принял его точки зрения. Но через день или два кто-то из турок застрелил его из мушкета, и возражений больше не последовало. Итак, было решено, что в полночь 5 мая 1827 г. силы численностью 2500 человек высадятся с левой стороны Фалеронского залива и начнут марш на Афины, тогда как оставшиеся (почти втрое больше) станут ждать в Пирее дальнейших распоряжений.

Карайскакис, конечно, был совершенно прав. Но если план отдавал авантюрой, то исполнение его стало событием едва ли не постыдным. Впоследствии Гордон комментировал:

«Так как адмирал не распоряжался передвижением войск после высадки, а генерал (Черч), удовольствовавшись тем, что набросал диспозицию, оставался на своем корабле до наступления рассвета, командиры, оказавшиеся „на равной ноге“ между собой, действовали независимо друг от друга, останавливаясь по своему разумению. По этой причине колонна растянулась на четыре мили: авангард был уже на расстоянии пушечного выстрела от Афин арьергард — поблизости от моря, а солдаты, не получившие лопат и киркомотыг, копали землю кинжалами, чтобы защититься от конной атаки».