Сталин жил в нашей квартире. Как травмы наших предков мешают нам жить и что с этим делать

Семью бабушки Нюси раскулачили. Бабушка помнила: когда семья не успевала все сделать за день, работали даже ночью. Она часто повторяла: «Просто мы все много работали». Мама в разговорах со мной всегда подчеркивала, что у них с папой семьи разные. Она рассказывала, что отец папиного отца (мой прадед) у себя в украинском селе сам раскулачивал других людей! Она передразнивала восхищенный тон, с каким якобы говорили: «Красноармеец! Герой!» (Ее-то дед был белым.) Позже мама сказала, что это все ложь. Тетка Тамара ничего такого не помнила – по ее словам, прадед был просто бухгалтером. Но одно другого не исключает. Человек вполне мог сначала воевать в Красной армии, а потом работать в колхозе бухгалтером.

В начале 1930-х эта семья вдруг перебралась в Россию. Мама, вероятно, со слов той же тетки Тамары, говорила, что они бежали. Вот, мол, раскулачивал людей ее отец Гаврила, а потом сам был вынужден скрываться! Я думала, что они просто переехали. Тогда я еще не знала, что Украину охватил чудовищный голод и людей не выпускали из голодающих сел. Папа с сарказмом говорил, что в колхозе его дед считался «честнягой»: ревностно следил за сохранностью отнятого у «кулаков» и ничего не трогал сам. Это тоже может быть правдой – прадед-красноармеец и коммунист мог именно так понимать честность.

Я помню, как дед Петя рассказал, что в первые годы советской власти успел немного поработать учителем в родном селе. Папа был поражен. А почему же перестал? Дед сказал: «Они хотели, чтобы я поступал в училище». У деда как будто даже неплохо получалось работать в школе, и ему это нравилось, но поступать в училище он не захотел и позже всегда работал шофером. Зато когда папа поступил в пединститут, его отец был очень доволен. Уже когда я была взрослой и тоже окончила пединститут, дед нашел и показал мне маленький листок со стихами об учителе, который когда-то выдернул из календаря – специально для папы:

О, сорок пять минут урока!

О, радость полной тишины!Когда, распахнуты широко,

Глаза к тебе устремлены!

Автор этих стихов, видимо, никогда не работал в школе. Иначе знал бы, что полной тишины добиться очень нелегко! А мне было еще труднее, потому что меня никто не боялся. Мама говорила, что у папы (в тот единственный год, когда он работал школьным учителем) ученики на уроках тоже бесились. Поэтому она иногда проводила уроки вместо него. Но я не сдалась, научилась «владеть классом» и проработала в школе 12 лет. Был такой опыт в моей жизни. Когда я уезжала работать по распределению, мама мне сказала: «Я бы тебя поняла, если бы ты была учителем по призванию. А я тебя знаю, и как учитель ты – ноль».

Папа в нашем доме, наверное, как и я, нужен был «плохим». И никчемным. Помню, как я вместе с мамой и бабушкой над ним насмехалась: «Любишь ты курить да кофе пить!» Хуже всего, что я на самом деле верила, например, в то, как он обижал бабушку Нюсю. Может быть, он действительно на нее кричал? Бабушка была такой же, как мама. Говорит-говорит что-то обидное, а потом обижается, когда ей в конце концов отвечают. И начинает жаловаться. Она все повторяла, что папа на нее кричал: «Дура, набитая ты дура!» Бабушка рассказывала мне об этом много раз. Правда ли это? Он, конечно, мог когда-то сорваться и накричать на нее; я хорошо это себе представляю.

Моя мама вспоминала, как ее мама садилась за шитье, а она должна была находиться рядом, чтобы подбирать нитки с пола. Она ползала по полу и подбирала ниточки, а ее мама запросто бросала их на пол – есть ведь кому подобрать. А через много лет мама и бабушка учили меня наводить в комнате порядок. Помню, как я ползала по полу и собирала с половиков ниточки, а мама с бабушкой стояли надо мной и следили, чтобы я подобрала их все до одной, указывали, где еще ниточка осталась. (Помните, что такое половик? – Как вы молоды, если не помните!)

Однажды я упала с качелей. И потом много лет мама рассказывала мне эту историю так: «…ты сразу же вскочила на ноги, и качели снова ударили тебя по голове». Меня это обижало. Ну не совсем же я глупая! Я догадалась отползти в сторону. Но говорить об этом маме было бесполезно. Она вообще не видела, как это произошло. Я тогда пришла домой и легла на диван умирать. И заснула. Никто бы и не стал беспокоиться, но другая девочка с нашего двора пришла испуганная и спросила: «Таня теперь умрет?» Я просто хорошо поспала, а в придачу стала персонажем семейной легенды: «…ты сразу вскочила…»