Старый корабль

Бо У слушал и раз за разом вздыхал. Он высоко ценил Четвёртого Барина и переживал, что ему самому до него далеко.

— Когда богиня Цветов говорит о цветении, — продолжал Четвёртый Барин, — это, по сути дела, высокая истина просвещённых людей, которая выражается двумя иероглифами — гуйцзюй, правила, установления. Во всём есть свои правила. Разве внутри Валичжэня нет правил? Если обращаться спиной к установлениям, ничего хорошего не жди. В том же романе из-за, казалось бы, мелочи, времени расцветания цветов, весь мир летит вверх тормашками. Нет, пренебрегать правилами нельзя. У нас в городке все по правилам живут, не будет правил, всё пойдёт наперекосяк. Урождённой Ван назначено продавать сласти и лепить глиняных тигров, Чжао Додо выпало управлять производством лапши, а Го Юню — лечить людей. Семья Суй преуспевала несколько поколений, а потом время их кончилось, теперь супротив других не сдюжить, так и живут холостяками. Всё от установлений зависит. По установленному и дела спорятся, а если своевольничать, ничего доброго не выйдет. Есть инь и ян, они взаимосочетаются и противостоят друг другу — всё это ты знаешь лучше меня. Взять, к примеру, двух руководителей улицы Гаодин — Луань Чуньцзи и Ли Юймина. У Луаня характер вспыльчивый — он действует прямо и решительно; Ли человек добродушный — ни рыба ни мясо. Вот так они и заправляют, как мясо варят: то сильнее огонь, то слабее — глядишь, и сварилось. Тот же Чжао Додо в делах на всё может пойти, но от чистого сердца. Только вот частенько перегибает палку, нарушает установления. Я его нередко по этому поводу наставляю, но толку мало. С таким, как Чжао Додо, в Валичжэне меньше нарушителей правил, и для городка это великое дело. Если кто и потерпит урон, так он один, ничего доброго ему не добиться — слишком переусердствует.

Четвёртый Барин с большой досадой потёр руки и вздохнул. Дослушав до этого места, Бо У пристально посмотрел на него, размышляя, не означают ли эти слова решение об отставке Чжао Додо. Четвёртый Барин взял красную глиняную чашку со стола, тщательно погонял чай во рту:

— Вот сейчас наладился добрый вкус.

Бо У налил себе:

— С Четвёртым Барином пить чай — всё равно что с высокообразованным человеком смотреть театральное представление: как дойдёт дело до лучшей части пьесы, он тут же прокомментирует, опасаясь, что это ускользнёт от тебя.

Четвёртый Барин хмыкнул:

— «Первый чайник пьют, чтобы взбодриться, второй — чтобы распознать вкус», но это верно лишь вообще. У этого чая вкус распознаётся лишь на третьей чашке. — Бо У кивнул, а Четвёртый Барин продолжал: — Вот я сказал, что весь Валичжэнь живёт по установлениям, а нужно смотреть дальше. И про семью Суй было сказано, что во времена своего расцвета они всегда были первыми по обоим берегам реки. Боюсь, во всей провинции и пары таких семей не было. Половина пароходов, что стояли у пристани, привозили фасоль и отвозили лапшу для рода Суй. Осталась ли эта семья довольна? Нет, не осталась. У них в роду Суй Хэндэ, Суй Инчжи, а также нынешний Суй Баопу — все хорошие управляющие. Но никому из них не удалось спасти семью. Как говорили древние, «полон дом богатств, да некому его соблюсти» — это непреложная истина. Кто сумеет сохранить полный дом богатств? — Четвёртый Барин усмехнулся и погладил гладкую маковку. Потом добавил: — Я в Валичжэне не чиновник, это тоже сообразно установлениям. В древности как говорили: «Путь неба — после достижения успеха отступить». Именно так. Начиная с земельной реформы по «большой скачок» я в Валичжэне лямку и тянул. Всё, что нужно было сделать, сделано, пора и на покой, верно?

И, довольный, громко расхохотался. Бо У тоже беззвучно хохотнул. Ему подумалось, что нечасто Чжао Бин разражается таким громовым хохотом. С довольным видом Четвёртый Барин повернулся к шкафчику в головах кана, достал медный хого и предложил Бо У выбрать вино. Тот протянул руку и достал из шкафчика две банки пива «Циндао», убрал «Маотай», а из глубины вытащил перевязанную алой шёлковой лентой бутылку шаосинского рисового вина. Четвёртый Барин с усмешкой кивнул. Бо У разогрел хого на огне посреди комнаты, а потом поставил обратно на стол на кане. Появились куски мяса с имбирным порошком и нарезанным луком, Бо У положил их на фарфоровое блюдо. Оба осторожно макали мясо палочками в кипяток и наслаждались едой.

На лбах у обоих уже выступил пот, когда от ворот донёсся звук шагов, и Четвёртый Барин, не поднимая головы, хлопнул себя по колену:

— Названая дочка пришла!

Бо У торопливо поставил чашку и задрал голову. Выпил одним глотком вино, засунул книгу под мышку и встал. Действительно вошла Ханьчжан. Казалось, она подзамёрзла, молча глянув на Бо У, она потянулась руками к хого и негромко окликнула: