Старый шут закон

— О, какое дивное ощущение! — воскликнул он и заухал на всю гостиную, как сова. — Давайте повторим. — Он прижался к ней своим рыхлым животом и игриво подтолкнул. — С вами так и тянет столкнуться.

Подавив отвращение, она попробовала ему подыграть.

— Если бы я с кем-то и хотела столкнуться на необитаемом острове, то только с вами, — сказала она.

Он снова разразился уханьем.

— Вы слышали, что она сказала? Слышали? А вы? — обращался он то к одному, то к другому, собирая аудиторию для очередной демонстрации интеллектуальной пиротехники. — Повторите им, что вы сказали, — попросил он ее.

Но Миньон не попалась в ловушку. Она чувствовала, что мужество вот-вот изменит ей, и если она сейчас же не объявит, что ей нужно, то потом будет просто-напросто поздно.

— Мистер Шорт, друзья называют вас Уорти[79]

. Просьба, с которой я к вам обращаюсь, вполне достойна вас. Здесь у меня сто долларов. Удвойте эту сумму. Если вы скажете «да», меня выберут королевой фестиваля фаршированного перца, и вы получите право поцеловать меня перед объективами репортеров. Я рассчитываю на вашу поддержку.

Нет, не для того собрал Шорт зрителей! И чтобы скрыть замешательство, он закричал на всю комнату:

— Эта женщина великолепна! Почему ее прятали от меня весь вечер? — Он взял Миньон за голову большими, пухлыми руками и заглянул ей в глаза.

— Лапочка моя, Уорти я стал недавно, но всю жизнь был Шортом[80].

— Но ведь не настолько же вы скупы… — начала она, но он покачал головой:

— Увы.

— Можно не так много, — стала торговаться она. — Можно даже не давать деньги сейчас. Ваше слово…

Но он упорно качал головой.

— Увы. — Видно, он решил не сдаваться, невзирая на присутствие стольких свидетелей. Миньон в растерянности молчала, и он счел необходимым объяснить ей свой отказ.

Он изуверился в пользе таких начинаний, сказал Шорт. Он — разочаровавшийся радикал, из тех самых, многозначительно подчеркнул он. Он был в авангарде защитников Сакко и Ванцетти (в авангарде? Миньон никогда не слышала его имени!), и чем все кончилось? Несмотря на все протесты, их казнили.

— На моих глазах миллионы долларов летели на ветер, — продолжал он. Заметив ее недоверие, он запылал еще большим негодованием. — Да-да, миллионы! Не меньше трех. Я видел это собственными глазами, слышите? — Нелепость его заявления была до такой степени очевидна, что Миньон онемела. Это был излюбленный прием фашистской пропаганды: с жаром повторять заведомую ложь до тех пор, пока она не начинает казаться почти правдой. — А ведь нас тогда поддерживало столько выдающихся людей. Феликс Франкфуртер![81] Эдна Винсент Миллей![82] Знаменитости первого ранга! У вас есть кто-нибудь, равный Миллей?

— Пока нет, но…

Он прервал ее, воинственно звеня монетами в кармане:

— А сами жертвы? Это же были герои! Ванцетти, величайший писатель Америки, и Сакко почти такой же великий, как он… Титаны, настоящие титаны!

— Да, они стали титанами…

— И рядом с ними — ваши шахтеры! — Взгляд Шорта выразил всю меру его презрения к этим ничтожествам. — Я их видел.

— Да?

— Конечно. Два года назад, когда они бастовали. Я ездил смотреть танец со змеями, и мне встретились их пикетчики. Скажу вам честно: я ужаснулся. Передо мной была тупая, злобная чернь. Ни проблеска мысли в лицах, ни тени доброты. Только невежество и ненависть. Я ни на секунду не сомневаюсь, что шерифа убили они, ни на…

— Как, все пятьдесят человек? — Щекам Миньон стало жарко, по груди поползла капелька пота. Par exemple, c’est un pen bizarre, ca?[83] — голос ее зазвенел, она чувствовала, что уже не владеет собой.

Он, наверное, тоже это почувствовал. На его пухлом лице мелькнула виноватая улыбка, и он стал отступать.

— Ну что вы, какая чепуха. Полиция просто ударилась в панику, потому что прямо на ее глазах убили шерифа. Ну конечно, никто не будет судить пятьдесят человек оптом за одно убийство. Для такого массового процесса у них и денег-то не хватит. Типичная мания величия. Но это временное помрачение. Через несколько дней страсти улягутся, вы увидите, — если только вы сами не будете их подогревать. Всех выпустят, оставят двоих или троих виновников, из-за которых…

— Превосходно! — вскричала она. — Так помогите же нам освободить невиновных и расскажите людям правду, пусть они знают, что полиция ударилась в панику. Это все, чего мы хотим — уладить неприятности, а не разжигать их. Мы не защищаем виноватых…

— Как не защищаете? Вы их именно защищаете!

— Мы добиваемся того, чтобы этих людей выслушали непредубежденно…

— Так выслушайте непредубежденно и меня. Докажите мне, что эти люди невиновны, и я заложу свой дом, чтобы…

— То есть как, по-вашему, они должны доказывать свою невиновность? Но в американской конституции черным по белому написано, что человек считается невиновным, если…

— Ну уж нет, дорогуша, порядочные люди не станут давать вам деньги для преступников, которые хотят избежать наказания, не надейтесь. Ведь кто-то же убил шерифа, и я…

— Да, но кто был вооружен? Помощники шерифа, все до…

— Главный помощник говорит, что из толпы стреляли!