Статьи и воспоминания

Вместе с Давидом Федоровичем мы объездили много городов СССР и давали концерты; он оказал мне честь солировать в моих авторских вечерах. Хотя я и до этого несколько раз пытался брать дирижерскую палочку, но настоящее свое боевое крещение как дирижер получил, аккомпанируя Ойстраху. Когда я начал дирижировать своими концертами, то был еще зеленый дирижер и был горд, когда Ойстрах как-то сказал, что ему со мной очень удобно играть. Но он не осознавал, видимо, что это удобство создавал он сам. У него было такое убедительное, высокохудожественное исполнение, что волей-неволей у меня возникало впечатление: он меня держит «за галстук» и ласково ведет за собой.

И я шел, только шел за ним! Это было очень убедительно, как будто я это так и мыслил, иначе не мог и думать. А я ведь человек инициативный — другие исполнители могут это подтвердить!

Дебютировали мы с Ойстрахом в Рыбинске, затем побывали в Ленинграде, Москве и других городах. Интересно, что у меня в финале Концерта есть небольшой эпизод, где долгое время аккомпанемент идет в одном ритме, а в басу у виолончелей непрерывно повторяется до-диез. В каком-то аналогичном месте до-диез

переходит в до-бекар. Виолончелисты в этом месте часто бывали невнимательны и «прозевывали» переход. Я и сам порой пропускал его. А Ойстрах всегда замечал это, и если дело происходило на репетиции, то останавливался и говорил: «Здесь уже до-бекар».

Мне кажется, что Ойстрах был одним из немногих музыкантов, которые отлично знают партитуру исполняемых ими произведений.

За много лет до начала дирижирования Ойстрах изучал партитуры, знал он наизусть и партитуру моего Концерта. Могу сказать, что знал, наверно, даже лучше, чем я. Это уж такой характер, такой масштаб, такой уровень исполнительства, что иначе у него и быть не могло. Такие исполнители — единицы.

В жизни Ойстрах был очень скромным и обаятельным человеком, мягким и ласковым в обращении. Одновременно он был и очень «светским» человеком и умел держать себя в любом обществе. Меня поражала его скромность. Я ее замечал всегда, но один случай особенно запомнился. Во время моего 70-летия обратились к Ойстраху с просьбой написать обо мне.

В это время он был болен и лежал в больнице, но все же написал большую статью. Меня удивило, что он там пишет, как будто мой Скрипичный концерт сделал известным его имя за рубежом, помог ему. Это сказано с такой скромностью, словно, если бы не было моего Концерта, он не стал бы столь известен. Наоборот, именно Ойстрах своим блистательным исполнением сделал мой Концерт известным и знаменитым и у нас, и за рубежом — благодаря записи на пластинку.

Ойстрах сделал популярными и некоторые другие мои скрипичные сочинения: Песню-поэму, Танец си-бемоль мажор. Нередко в моих авторских выступлениях после исполнения Скрипичного концерта, когда, казалось бы, скрипки уже достаточно, публика его не отпускала и бесконечно вызывала; тогда на сцену выкатывался рояль, и Давид Федорович играл эти пьесы.

Его исполнение было необыкновенно убедительным, вдохновенным, импровизационным по характеру. Скажем, в Анданте Концерта он играет сперва ровные четверти (в медленном трехдольном ритме), но вдруг первую четверть несколько затягивает, вторую и третью ускоряет. Затем опять как бы возвращается в ровный ритм, потом останавливает, перетягивает третью четверть. Эта рубатность игры, всегда у него естественная, была проявлением высшей художественности.

И своих многочисленных учеников он умел научить не только «алгебре» скрипичного искусства, но и «гармонии», той высшей художественности, которая и отличает настоящих артистов. В историю скрипичной игры и скрипичной педагогики Ойстрах вписал целую главу, которую предстоит еще исследовать и изучать.

На всем творчестве Давида Ойстраха, что бы он ни делал — играл, дирижировал, преподавал, лежал особый отпечаток яркого индивидуального стиля, высокой гуманистичности — драгоценных качеств, присущих лишь великим музыкантам.

Д. Ф. Ойстрах. Воспоминания. Статьи. Интервью. Письма. М., 1978, с. 19 — 22

Мастерство — это прежде всего труд

Если вы меня спросите, в чем тайна искусства выдающегося пианиста Эмиля Гилельса, я сразу же отвечу: в труде, который по праву можно назвать титаническим. Гилельс — виртуоз, еще в детстве ошеломлявший всех феерической техникой, — прошел нелегкий творческий путь и достиг вершин искусства, доступных лишь немногим. Да, это поистине титанический труд — в течение более четверти века выдерживать «высокую температуру» неустанного творческого горения. Перед таким артистом хочется склонить голову.

Я мог бы наряду с Эмилем Гилельсом назвать равных ему в этом труде художников — Д. Шостаковича, Г. Уланову, С. Рихтера, Д. Ойстраха, Л. Когана, З. Долуханову, Д. Шафрана, Е. Мравинского и некоторых других.