СТАТУС-КВОта

В этом храме колюче проросла надменность, взращенная на хищном фанатизме, отторгающем чужаков. В нем сломалось и истаяло много жизней за века. Созданный в незапамятное время как Дом, источающий хвалу Парабраме, он превращался в поселение, обрастая по периметру своими хлебопеками, ткачами, скотным двором, ассенизаторами, менялами и стражей. Сотни храмовых слуг, работников и рабов были слеплены воедино кастовой жестокой дисциплиной, где смертный приговор был обычным наказанием за малейшее неповиновение, а кастовая принадлежность никогда никем не переступалась. Здесь, в случае нарушения Устава, смертный приговор предваряли несколько суток страшных пыток. С годами храм все больше пустовал, обрастая аурой надменного, слепящей позолотой страха и торгашества, коим занимались брамины.

– …Мы, на ком лежит печать избранных, проходим на пути к Парабраме пять ступеней совершенства – продолжил между тем третий брамин – первое – пассивное благоговение перед богом

«Шанта – раса», – мгновенно нашел инвентарный пароль в своем памятном архиве ум гостя.

– Служение Богу, как господину, – назвал брамин вторую ступень.

«Дасья раса» – мыслено облек сказанное в одежду парабрамизма Исус.

– Третья ступень: дружба с Господом…

– Сакхья – раса. Затем Ватсалья раса – родительское отношение к Богу и затем Мадхурья – раса – отношение к богу как к супругу, – вслух завершил перечисление Иисус.

Утративший терпение, он никогда бы не позволил себе перебить речь смотрителей храма. Но тут вздыбился его Будхи, выплеснув в сгущенную зноем кровь порцию непримиримого протеста. Тишина закупорила уши. Остановился бег четок под пальцами третьего брамина, перестал раскачиваться первый с волосяным тюрбаном на голове. Он и прервал гнет безмолвия опасливым вопросом:

– Ты читал «Бхаговад-Гиту?»

– Я знаю ее, святейший, – склонил голову гость, впитавший памятью кроме «Бхагавад-Гиты» Веды, Гаутаму, Ваману Пураму, все книги «Махабхараты», «Числа» Моисея, «Авесту» Заратуштры и его «Ригведу», а так же необъятную сокровищницу шумерских преданий о космическом семействе анунаков – нефилим, пославшем Энки и Энлиля на землю – KI.

– Знать всю «Бхагавад-Гиту» не дано непосвященному, – сдавил в себе, пока не выпустил наружу надменный гнев третий брамин. Голос его прорвался сквозь гортань едким шипом, подхлестнувшим пальцы, кои погнали четки с бешеной скоростью

– Парабрама наделяет этим даром лишь посвященного в четвертую и пятую ступень, – закончил он. Посвященный пока в третью ступень «Сакхья-раса» за пятнадцать лет своего служения Парабраме, ежедневно, часами, вгрызаясь в пласты «Бхагавад-Гиты» – он знал, что говорил.

– Я не смею тратить ваше время отрицанием, – тихо, не поднимая глаз, отозвался на обвинение во лжи Иисус. – Вы вправе испытать того, кто изрекает сомнительное.

– Тогда ответь, – всколыхнулся тучной плотью второй, единственный в индуисткой цепи Парабрамы, водворенный в золоченую клеть «Ватсалья-расы», – ответь нам чужеземец, что гласит «Бхагавад-Гита» во второй главе, в сорок седьмом…

– «Не пытайся уклоняться от исполнения своего долга», – прочел в своей памяти Исус.

– О чем сказал Кришна в главе третьей, в девятнадцатом…

– Вы только что пересказали жемчужину этой мудрости, святейший. Кришна сказал: «Действуй, как велит долг, не беспокоясь о плодах его дела. Действуя так, достигнешь всевышнего».

– Ты знаешь «Бхагавад-Гиту» наизусть?

Потрясение от услышанного накрыло этих троих. Впервые перед ними сидел чужак, кто перевесил их могуществом памяти. Молва о бездонности разума пришельца, заставившая пригласить его под своды Парабрамы, не лгала.

– Да я ее знаю. Простите мое сомнение, светлейшие, но хватит ли нам всего периода дождей над Индией, чтоб завершить испытание «Бхагавад-Гитой»?

– Ты посвящен… в «Сакхья-расу»?! Или «Мадхурья-расу»? Кто это проделал с тобой и когда? – Озвучился смесью потрясения и опасности смотритель, поскольку вдруг выткался и обрел плоть в их владениях соперник по власти – из миазмов быта за стенами храма, из ниоткуда!

– Я отрицаю их, – сказал Иисус.

И, не повернувши головы, ощутил, как дернулось в паническом рывке и остановилось сердце Бхараты Арабо. А, ощутив это, выметнул из себя, послал в грудную клеть друга и советника своего ласкающий и властный импульс: «Не бойся. Я с тобой».

– Он смиренно отрицает эти ступени восхождения к Парабраме, – оживая, слил толкование с оцепеневших губ Бхарато Арабо, – он отрицает их для себя, недостойного ученика. Отрицает возможность даже произносить их в вашем присутствии.

Он воскресал из ужаса, в который рухнула сущность его, проводника, завлекшего Исуса в смертельную опасность. Ибо не единожды видел растерзанные, с торчащими из грудины ребрами тела. Извлеченные из прибрежных тростников Ганга, они немо вопили о тех, кто словом или делом выразил несогласие с тем, что творилось в храме Парабрамы.