СТАТУС-КВОта

– Ладно, с меня. Наружу вылезли все материалы. В Союзе и соцлагере истошный вой. Вы собираете съезд КПСС, где будут представители всех стран Варшавского договора. Повестка съезда: «Американские шпионы и предатели в ЦК и КГБ».

В президиуме – Хрущ и половина наших. У нас есть время подготовиться. Мы сделаем все то, чего не сделал Берия перед пленумом в 54-м, успеем подготовить для себя прикрытие. По минимальным подсчетам, мы стянем к Москве оперативников – регионалов тысяч десять. Плюс спецдивизия Лубянки. Она пока что наша.

– Дивизии под Жуковым, Штеменко, Баграмяном. Эта тройка уломает министра обороны Василевского. В итоге они ввозглавят тысяч пятьдесят с танками и пулеметами. Весь ваш региональный сброд раздавим на подступах к Москве. Допустим, даже прорвутся к Кремлю несколько тысяч…

– Но все-таки прорвутся…

– И напорятся на наши танки с пулеметами.

– И здесь заварится такая каша под телекамерами, которые мы нацелим на эту мясорубку, что от нее содрогнется мир: социализм, в который раз покажет всем своё кровавое мурло. Да, нас многих расстреляют, законопатят в тюрьмы. Но все это не главное, товарищ Цукерман. Главное наступит после. Вы сбросите Перлмуттера и меня, начнется чистка. Опять пролезет на заводы, фабрики, в Совмин и КГБ поганая харя «пятого пункта», опять начнутся «Дела врачей». И станут бить, таскать за волосы и поджигать дома, таким как ты, евреям, которые полезны для России. Которые прижились здесь и строили социализм. В крови захлебнутся невинные иудеи – врач и писатель, учитель, часовщик и музыкант, газетчик, ювелир, бухгалтер. И нет гарантии, товарищ Цукерман, что в Слуцке не прибьют твою двоюродную тетку Цилю с ее сыном, а в Киеве не разобьют головы двум маленьким племянникам от сестры Сони.

Все это потому, что вы нахрапом, грубо разоблачили американскую резидентуру в ЦК, не захотев с ней договориться. Я может быть блефую, Саша? Или сгущаю краски? Тогда скажи мне свой сценарий. Что ты молчишь?

– Я думаю, – подрагивал побледневший Цукерман в провидческом тайфуне, которым напирал нещадно Зюсс.

– Итоговый вопрос для вас: зачем вам столько крови за свою победу, если мы без шума сами сделаем вам стороцентный результат?

– Какой?

– Мы выполним все, что хочет твой Серов, Пономарев и ты. Мы отдадим вам власть: в ЦК, Совмине и Президиуме ВС. И ваш Косыгин сам решит – кого, куда и проведет свои реформы. Но он не должен знать про пленки Пономарева и Гульбаева. Они останутся у вас гарантией. Вы сможете их запустить в любой момент, если мы станем выламываться из под вашего контроля.

– Ты удивляешь меня, Мойша, – откинулся на спинку скамьи Сахаровский, забросил на нее руки. – К тебе летят пять копий пленок из Варшавы, Левин готов арестовать Пономарева и Гульбаева с их кино. У вас все схвачено, а ты тут льешь, крокодиловы слезы, ползешь к нам с белым флагом.

Болезненно и едко усмехнулся Зюсс. Ответил, выплюнул ответ как надкусанный шмат печени налима, где лопнул и ошпарил горечью желчный пузырь.

– Не будьте фарисеем, Цукерман, мы с вами свои, зилоты и сикарии Бне-Бабы. Вы умно сделали всех нас. У вас в загашнике есть запасные экземпляры пленок. Но все-таки, какая же ты сволочь! Подставить ради дела под наш тесак свою жену и сына?!

– Тут кто-то мне сказал о сволочизме. Не надо Зюсс, а то меня стошнит. Все что ты сказал – принято к сведению. Значит, вы отдадите все? Этого нам мало, теперь – мало.

– Не просто отдадим. Но будем помогать вам делать ваше дело. Других, свежих, надо еще учить. А мы уже обучены, ты сам знаешь, как мы умеем делать чье-то дело, когда нас берут за глотку. Надо уметь проигрывать, товарищ генерал-полковник Сахаровский. Ты же помнишь, как нас, жидов, учил проигрывать и ждать римский полководец Тит, когда разрушил Иерусалим? Теперь наш шанс – жить тихо, не выставляясь – кушать кусок своего хлеба: под дулом вашего пистолета. Позволь два маленьких совета.

– Ну, излагай.

– Не выпускай сейчас на волю Судоплатова. Он русский. Вместе с Серовым они выйдут на Косыгина, Машерова, Романова напрямую и подомнут тебя. Ты станешь им не нужен. Тебя, хоть и полезного еврея, опустят на уровень шестерки. Они же все антисемиты.

– Всё?

– Последнее. Ваш компромат в руках у четверых: Пономарев, Гульбаев, Аверьян Бадмаев, ты. Замкни все на себе, обезопась наш договор. Разруливать все должен только ты. В тебе тысячелетний опыт наших. Все остальные – гои с их туземной дурью, жадностью и спесью. Как только в твою работу вломится чужак – ни ты, ни я, не сможем удержать всю ситуацию в руках. Она уйдет из под контроля. Я умоляю, Миша, замкни все на себе. Стань Каиафой для России.

– Ты быстро научился сладко петь.

– Я пою разумно. И ты это понимаешь.

Сидел, смотрел измученными, воспаленными глазами Зюсс на догорающий огонь в массивно-каменном мангале. По россыпи малиновых углей метались пламенные язычки, едва приметный сизый чад тянулся призрачным столбом под купол крыши, высачиваясь из под нее на вольный воздух.