Стихи

Как жаль того мне, кто скорбя

В быту, как в полону,

Не обеспечил для себя,

Не обеспечил для себя

Хоть воя на луну!

Я на яворе, на клене

Я на яворе, на клене

Сердце вырезал когда-то,

Был и я тогда зеленый, зеленый,

Стройный, шумный, кудреватый.

А потом пошли невзгоды,

Ветер гладил против шерсти.

Позабыл я в эти годы, в те годы

И себя, и клен, и сердце.

Но упрямым я родился

И, невзгоды побеждая,

Умудренным воротился, вернулся,

К берегам родного края.

Вот и явор мой крылатый,

Вот и сердца очертанье,

Только что тут за стрела-то, стрела-то,

Шутка чья или страданье?

Жаркий трепет душу пронял,

Грудь тоскою затопило,-

Понял я, да поздно понял — разиня!-

Что она меня любила.

* * *

_{("Сами, своей рукой...")}

Сами, своей рукой,

Словно рисуя вазы,

Вы пишете мне: "Дорогой" —

И подписываетесь: "Ваша".

Стандартно вежливый стиль

Общепринятых выражений.

От этого три версты

До подлинных отношений.

Пора уж привыкнуть к ним,

Летящим по всем дорогам,

Таким "дорогим" и "моим",

Таким бесконечно далеким.

Знаю, что все не так...

Впрочем, это не важно:

Слышу в Ваших устах

Лишь "дорогой" и "Ваша".

Это написано мне!

Это написано Вами!

Факт установлен вполне

Вашими же словами.

Да! Это я! Не другой!

Буду! Хочу обольщаться!

"Ваша" и "дорогой"...

Много ли нужно для счастья?

1922

* * *

("Был у меня гвоздёвый быт...")

Был у меня гвоздёвый быт:

Бывал по шляпку я забит,

А то ещё и так бывало:

Меня клещами отрывало.

Но, сокрушаясь о гвозде,

Я не был винтиком нигде.

1965

Союз писателей

Был удав моим председателем,

Был зайчишка моим издателем,

Зато критиком был медведь!

Чтобы быть российским писателем,

Бо-ольшое здор-ровье надо иметь.

1956

В Ленинско-Сталинском мавзолее

Войдёшь —

       и огромные мысли рванутся,

И от волнения

        в горле шар:

В двух саркофагах

        сны революции —

Грёза её

        и её кошмар.

1956

* * *

_{("Нет, я не дон-жуан...")}

Нет, я не дон-жуан,

Меня в жуирстве упрекать излишне.

Есть в нашей жизни маленький изъян:

Ей, матушке, не требуется личность.

Пускай в титаны вымахнет твой дух

И мысль каждая горит как бы в алмазе,

Дух времени сегодня, милый друг, —

Субординация и связи.

Мир леденеет. Упованье? Вера?

Слова, слова... Мы холодом сильны.

С измученной Земли сползает атмосфера,

Как некогда с Луны.

Но чем дышать? Казёнщиной поэм?

Стандартом ли картин да статуй?

И бродит человек с древнейшею цитатой:

"Кому печаль мою повем?"

Кому живое выдать на поруки,

Пока не вымерзли небесные тела?

К вискам я прижимаю ваши руки

С остатками вселенского тепла.

1952

В часы бессонницы

Спит девчурка. Деловито спит.

Спит до новых синяков и ссадин.

Спит жена и носиком сопит:

Милая, она устала за день.

Я ж устал не за день, а за век,

За тысячелетье! Боже, боже...

Вспоминаю вереницу вех

И боюсь, боюсь их подытожить.

Ах, Россия, горе ты моё!

Для того ли Пугачёв и Разин,

Чтоб тебя облапило хамьё

На идейно-философской базе?

Ленин поднимался для того ль,

Чтобы наглые "Чего-Извольте"

Миллионы человечьих воль

Превращали в человековольты?

И, как древле, снова и опять,

В хомутища загоняя выи,

С лозунгом "тащить да не пущать"

Воцарялися городовые?

Кто он, нынешний городовой?

Это человечина с дипломом!

Пас он в детстве яловку за домом,

Эхо окликая под горой,

А потом попал в номенклатуру,

Эту книгу голубых имён,

Растерял крестьянскую натуру,

Чинопочитаньем умилён —

Что ему теперь в твоей Коммуне?

Что ему его родимый дол,

Если, вылезши из тёмной клуни,

В анфиладу светлую вошёл?

Будет ли ему в Коммуне лучше?

Станет ли вольготней для родни?

Что он там такого заполучит,

Без чего бытует в эти дни?

Пусть рабочему мала зарплата,

Пусть крестьянин даже недоест,

Служащий в приглаженный заплатах

Пусть застенчиво плетётся в трест.

Пусть за неудачей неудача,

Пусть в него стреляет анекдот —

Перед хамом главная задача,

Чтобы шло всё так же, как идёт.

Чтоб навек одни и те же люди

Были руководству суждены,

Самосудом сбивши правосудье,

Начихав на мнение страны,

Чтобы тишина в полнейшей мере

Под волшебным заклинаньем: "пли!",

Чтобы ханжество и лицемерье

Нашу Конституцию блюли.

Слушай, хам в нейлоновых кальсонах,

Лже-партиец, нео-дворянин!

Эти мысли в полночах бессонных

Я переживаю не один.

Так задумайся и ты немного,

Хоть на миг, наморщив гладкий лоб:

Низовые массы даже в бога

Веруют, покуда верит поп.

К дьяволу ж плакаты да парады!

В душу ясновиденье направь...

Ах, Россия, край великой правды

В мириадах маленьких неправд.

1952

Моя жизнь в искусстве

Вынули кита из океана,

Подали ему стакан воды,

Говорят: "Купайся!" Что ж. Лады.

Только б новой не нажить беды:

Господи... не кокнуть бы стакана...

1952

Гулливер

Как Гулливер меж лилипутов,

Кляня свою величину,

Систему карличью запутав,

Лежу, рукой не шевельну.

Как им страшна моя весёлость.

Невинный, я кругом во зле!

Я — Гулливер! Мой каждый волос

Прибит ничтожеством к земле.

1952 (?)

* * *

_{("Нет! опаснее! вещи!..")}

Нет! опаснее! вещи!

Чем так называемый ум:

Он всегда раздражается, вечно

Подымает в народе шум.

К чему ж бюрократской касте

Такому кадить выдвиженцу?