Стихия страха

– Да, знал. А почему ты спрашиваешь?

– Почему он ушел из сана?

Я с удивлением наблюдал, как отец Георг смутился и покраснел.

– Кысей, почему ты спрашиваешь?

– Профессор Камилли теперь возглавляет кафедру душеведения в Академии. Мне приходится…

Старик покачал головой.

– Держись от него подальше. Он дурной, порочный человек, преисполненный тщеславия и слабостей…

– Отец Георг, просто ответьте, почему он ушел из сана. Что именно произошло?

– Я не знаю подробностей, только слухи… – выдавил старик, пряча глаза, и я с изумлением понял, что отец Георг мне лжет – впервые в жизни, неумело и жалко. – А слухи не хочу пересказывать, не мучай меня вопросами. У тебя усталый вид, Кысей. Ты хоть отдыхал? Обедал?

Только после вопроса церковника я вдруг осознал, как вымотался за бесконечно долгий день, как сильно ноют ожоги на теле, и насколько я голоден. Пиона прислушивалась к нашему разговору, занимаясь домашним хозяйством, всплеснула руками и сказала:

– Боже мой, господин инквизитор, что же вы молчали! Я сейчас соберу на стол, я быстренько…

– Не надо, Пиона, спасибо. Я поужинаю у друга.

– Да вы не бойтесь, госпожи Хризштайн нет, вам ничего не грозит…

Я устало вздохнул и ответил:

– Пиона, не принимайте все слова вашей госпожи всерьез. Она не посмеет…

– Вы думаете, я глупая, да? – вдруг обиделась девушка. Старик Иволги отложил газету, демонстративно сплюнул на пол и вышел из комнаты. Пиона проводила его тоскливым взглядом, ее голос дрожал, но она упрямо продолжила:

– Я прекрасно понимаю, что госпожа шутила. Только вы не знаете ее, господин инквизитор, она… Она ведь в вас влюбилась. А если ей что в голову взбредет, пусть в шутку, но потом она может…

– Пиона! – резко оборвала ее Тень, вернувшаяся из кухни. – Иди лучше помоги Мартену, он совсем не справляется с детьми.

– Тень, а что вы здесь делаете? Почему не с хозяйкой?

– Госпожа отправила меня домой, боится, что дом без нее здесь совсем разнесут. Пиона такая неумеха в сущности…

– Впрочем, это и к лучшему, что вы здесь. Мне нужна ваша помощь. Не могли бы вы отправиться к профессору Камилли и нарисовать портрет его воспитанника…

– Господин инквизитор, – виновато перебила меня Тень. – Простите, но в прошлый раз мне перепало от хозяйки за то, что я вам помогала.

– Не волнуйтесь, я прямо сейчас отправлюсь к ней. Госпожа Хризштайн не будет возражать. Если сомневаетесь, то можете поехать со мной.

– Вы меня очень обяжете, святой отец. Мне все равно надо заехать к госпоже, завезти кое-что.

К вечеру воздух прогрелся, было почти по-летнему тепло. Лишь холодный ветер с моря напоминал о приближении осени. Мне хотелось спокойно пройтись по берегу и вдохнуть соленый морской запах, но вместо этого я был вынужден вновь погрузиться в атмосферу скандала в доме Эмиля. Шум ссоры слышался уже на улице, через приоткрытые окна.

– Эта дрянь исполосовала все мои платья, – в лицо Эмилю полетела бесформенная синяя тряпка. – Их стоимость я вычту из…

– Да как вы смеете обвинять беззащитную девочку!..

Лидия расхохоталась, указывая на Ниночку.

– Беззащитную? О да, просто сама невинность!

– Что здесь происходит? – вмешался я, поднимая с пола брошенную ткань. Это оказалось порезанное на лоскуты платье, рядом валялся вываленный кофр с одеждой.

– Твоя… знакомая, – выплюнул мне в лицо Эмиль, покрасневший от злости, – имеет наглость обвинять Нину в том, что она порезала ей всю одежду! Она подняла на нее руку!

– Клянусь, господин… госпожа, – заплаканная Ниночка перевела взгляд с Эмиля на Софи, ища поддержки и прикрывая рукой багровую отметину от пощечины на лице. – Клянусь Единым, я ничего не делала! Это не я! – девочка упала на колени и разрыдалась.

– Лицемерная дрянь, – с каким-то нездоровым оттенком восхищения умилилась Лидия, поднимая с пола еще одну тряпку. – Этот корсет работы гарлегских мастеров стоит столько, сколько ты за всю свою жизнь в борделе не заработаешь, даже если будешь…

– Хватит! – прикрикнул я, отбирая у Лидии платье. – Прекратите скандал. Я думаю, господин Бурже компенсирует вам все расходы, и закончим на этом.

– Кысей… Ты ей веришь? – растерялся Эмиль. – Она ведь нагло врет, обвиняет Ниночку так же, как до этого оболгала ее семью!..

Я перевел взгляд на Ниночку, которая рыдала, заходясь в истерике и отчаянно заламывая руки. Возможно, она действительно ничего не делала, и Лидия всего лишь решила выставить ее из дома под таким предлогом, но…

– Госпожа Хризштайн не врет, – твердо сказал я, на всякий случай придерживая Лидию за локоть. – Это совершенно невозможно.

Я удостоился удивленного взгляда не только Эмиля, но и самой Лидии, которая от неожиданности похоже потеряла дар речи. Я продолжил, чувствуя, как стягивает желудок от голода:

– Вы уже ужинали? Если нет, то предлагаю…

– Ужинали, Кысей, – тихо ответила Софи, ее лицо было бледнее обычного, с каким-то нездоровым зеленоватым оттенком. – Если ты голоден, то Эжени…

– Он не голоден! – вдруг отрезала Лидия. – Пойдемте, господин инквизитор, ко мне в комнату. Поговорим.

Она потянула меня за рукав, но потом остановилась и добавила, обращаясь к Эмилю и Софи: