Стихотворения

В тяжких волнах наружного гулаИ в прозрачном дрожанье стеклаТа же боль, что на время заснулаИ опять, отдохнув, проняла.Вижу — смотрит глазами твоими,Слышу — просит холодной воды.И горит на губах моих имяРазделенной с тобою беды.Все прошло. Что теперь с тобой делят?Это старый иль новый обряд?Для иного постель тебе стелютИ другие слова говорят.Завтра нам поневоле встречаться.Тихий — к тихой взойду на крыльцо,

И усталое грешное счастье,Не стыдясь, мне заглянет в лицо.И, как встреча, слова — поневоле,Деловые слова, а в душеНемота очистительной боли —Той, что ты не разделишь уже.

«Я губ твоих не потревожу…»

Я губ твоих не потревожу…Дремли, не злясь и не маня.Огнем небес и дрожью кожиМой день выходит из меня.Необожженной, молодой —Тебе отрадно с этим телом,Что пахнет нефтью, и водой,И теплым камнем обомшелым.

«В час, как дождик короткий и празднично чистый…»

В час, как дождик короткий и празднично чистыйЧем-то душу наполнит,Молодая упругость рябиновой кистиО тебе мне напомнит.Не постиг я, каким создала твое сердце природа,Но всегда мне казалось,Что сродни ему зрелость неполного раннего плодаИ стыдливая завязь.А мое ведь иное — в нем поровну мрака и света,И порой, что ни делай,Для него в этом мире как будто два цвета —Только черный и белый.Не зови нищетой — это грани враждующих истин.

С ними горше и легче.Ты поймешь это все, когда рук обессиленных кистиМне уронишь на плечи.

«Белый храм Двенадцати апостолов…»

Белый храм Двенадцати апостолов,Вьюга — по крестам,А внизу скользят ладони по столу —Медь считают там.Вот рука моя с незвонкой лептою,Сердце, оглядись:В этом храме — не великолепиеОсвященных риз.Что за кровь в иконописце-пращуре,Что за кровь текла,Говорят глаза — глаза, сквозящие

Из того угла.Суждено нам суетное творчество,Но приходит час —Что-то вдруг под чьим-то взглядом скорчится,Выгорая в нас.Но мечта живая не поругана,Хоть и был пожар,И зовет, чтоб я ночною вьюгоюПодышал.

Дом беды

— Я прокляну тебя тройным проклятьем,Когда свое пойду искать в другом.— Благодарю. Порой мы больше платим,Когда прощают, чтоб проклясть потом.