Опять, не поверивши памяти-патоке,Прошедшее тянет мне руки из тьмы,От муки кандальной на сумрачной каторгеБежал я тогда из царевой тюрьмы.Я шел по Иркутску, и крался я стеночкой,Накрапывал дождь, и звонили ко всенощной.Союз Михаила-архангела несХоругви и знамя на дальний откос.Лабазники в шапках бобровых прошли.Столбы придорожные ветхи.Сутяжницы-пихты до самой землиПригнули тяжелые ветки.Тебе ли, Сибирь, прозябать на родуВ охотном, в марьяжном, в купецком ряду,С усобицей служб по старинным церквам,С поддевками синего цвета,С шустовской рябиновкой по кабакам,С фитою и ятью по щирым листам,С орлами по черным жандармским полкам,Со всем, что цыганами спето?Чуть осень настанет, пройдется метельПолосками нищих мужицких земель,Прудами рыбачьих затонов —Дорога расхожена на прииска,И гложет по громкому фарту тоскаСумятицей души чалдонов.Расписаны годы, и время всё занято,В снегах достопамятных спит слобода,И падают годы пролетные замертво,Ползет по холодным полям лебеда.Минутная встреча, невнятица, роздых —И дальнедорожная стынет тоска,И с новою явкой дорога при звездах,За дальним Витимом зовут прииска.Давно седина на висках и затылке,А всё я никак не уйду с приисков,—Со мной два товарища старых по ссылкеИ сто партизанов шахтерских полков.И жадность такая — всё больше бы золотаНа драги несли придорожные рвы,Скорей бы его с мерзлоты бы да со льдаВ немолчно гремящие сейфы Москвы,Чтоб, скупости подлой забыв перебранки,В попрание вечное жизней пустых,Отхожее место поставили правнукиИз самых отменных пород золотых.1933