Этой старой деревни фактически нет —Она была сожжена во время войны дотла,И расплавились даже церковные колокола.Теперь всё, кроме церкви, построено вновь:В новых избах горит электрический свет,На новых калитках новые почтовые ящики для новых газет.У новой изгороди новый мотоциклет,—Словом, этой деревни нет, но она и не умерла.Вечером из глубины этих новых изб,Сквозь оконца которых маячат старинные призраки женщин-икон,издается мелодический визг,чуть ли не в каждой избе не приемник, так патефон.И под этот мелодический крик и пискДевушки избЛибо пляшут над тихой рекой, либо плетут венок.А старикОбязательно смотрит на лунный дискЧерез театральный бинокль."Что ты видишь? Дай посмотреть и мне!"Но старик не выпускает бинокля из рук,Потому что там, на Луне,Живет внук.Пусть говорят, что старик нездоров, не вполне он в своем уме,Но ведь внук не убит, и не сгинул в плену,И не стал перемещенным лицом,—Он был отважным бойцом на войне,А после войны улетел на Луну,И дело с концом.Он в командировке, секретной пока, этот внук старика.Он работает там, на Луне, и усовершенствует лунный свет,Чтоб исправней сияла Луна и плыла, и плылаЗдесь, над этой старой деревней, которой фактически нет,Потому что во время войны вся она была сожжена дотла.1964
Месяц-ОтрокЛьетМед в рогИ опрокидываетСвой же собственный медЧерез собственный рогВ свой же собственный рот.Нет,Не медИз космических сот,И не ром, и не бром, и не грог,Но азот с кислородомМечтает вдохнуть, проглотить месяц-отрок!Ибо хочет с людскими дыханьями слить и свое он дыханье —Месяц-отрок из старых есенинских строк.Месяц-отрок в скафандре из собственного сиянья,Так мечтательно ставящий свой собственный рогНа порогСвоего серебристого шарообразного лунного здания.1964