Стихотворения, поэмы, трагедия

R^[2]{*}

84. ДВА ХУДОЖНИКА

Марии Михаиловне Замятниной

Милы мне, чуткий друг, в мечтательном Пуссене:

Веселья звонкие в пустынности лугов;

В прозрачных сумерках скитания богов;

Над легкой радостью — задумчивые сени;

Неведомой зарей затеплен край небес, —

И луч, сочащийся под лиственные своды,

И ожидание пленительных чудес

В улыбке вечереющей природы.

Как дали тонкие, чарует Клод Лоррэн

И зеленью морей влечет, как песнь сирен,

В плен ясных гаваней, где спят чужие воды,

Под стройные столпы, и мраморные своды,

И мачты, свившие на отдых паруса,

Меж тем как чистый серп прорезал небеса.

ДИСТИХИ{*}

85. VESTE DETRACTA^[1]

Грации, вами клянусь: милей Красота без одежды!

Полный гармоний, без рифм стих обнаженный милей!

86. МИСТИКА{*}

В ясном сиянии дня незримы бледные звезды:

Долу таинственней тьма — ярче светила небес.

87. ДЕВЯТНАДЦАТОЕ ФЕВРАЛЯ{*}

Благословенный день, залог величавой надежды!

Волю народу ты дал, родине дал ты народ.

88. «ЛАЗАРЕ, ГРЯДИ ВОН!»{*}

Кличь себя сам и немолчно зови, доколе далекий

Из заповедных глубин: «Вот я!» — послышишь ответ.

89. САМОИСКАНИЕ{*}

Ищет себя, умирая, зерно — и находит, утратив:

Вот твой, Природа, закон! вот твой завет, Человек!..

Музыке темной внемлет Поэт — и не знает покоя,

Слыша ясней и ясней звук предреченных речей.

90. TAT TWAM ASI^[1]{*}

Александре Васильевне Гольштейн

В страждущем страждешь ты сам: вмести сораспяться живому.

В страждущем страждешь ты сам: мужествуй, милуй, живи.

SUSPIRIA^[1]{*}

. Orphp.^[2]

91—96. SUSPIRIA

1 НОЧЬ

Non mi destar! Michel Angelo Buonarroti^[3]

Вся золотом мерцающим долина

Озарена:

Как тяжкий щит ночного исполина,

Встает луна.

И снова миг у Вечности, у темной,

Отъемлет Свет;

И Матерь-Ночь ему, в тоске истомной:

«Мне мира нет!..»

«Я вышел в путь; поют в колчане тесном

Мои огни:

Дай расточить их во поле небесном —

И вновь усни!»

«Чуть за морем сойдешь ты, бранник бледный,

В эфирный гроб —

Дрожь чутких сфер, и ржанье груди медной,

И медный топ

Уже вестят Заре неусыпимой

Багряных врат,

Что он грядет во славе нестерпимой,

Мой сын, твой брат!

Бегу его, — но меч крылатый брызжет —

Уж он в груди! —

И всё, что он зачал, и всё, что выжжет,

Поет: „Гряди!“

И я молю, любовию палима:

„Мертви меня!

Огня хочу! Хочу неутолимо,

Мой сын, огня!

Рази же! Грудь отверста копьям ярым!

Ее мертви!

Но сам — дыши божественным пожаром!

Но сам — живи!

Один — живи...“ Увы мне! Лук незримый

Уж напряжен...

Стрела летит... Мой бог необоримый,

Мой бог — сражен!..»

Твой сын угас!.. Истома скорби дремлет...

«О, не буди!» —

И снова миг у Ночи Свет отъемлет...

«Иль — победи...»

2 ВРЕМЯ{*}

Смерть и Время царят на земле:

Ты владыками их не зови! Вл. Соловьев

И в оный миг над золотой долиной

Плыла луна...

Душа скорбит — с собой самой, единой,

Разлучена!

Устала ты, невольница Мгновенья,

Себя рождать,

Свой призрак звать из темного забвенья,

Свободы ждать —

И воскресать, и, разгораясь, реять,

И прозирать,

Отгулы сфер в отзывах струн лелеять —

И замирать...

Прекрасное, стоит Мгновенье. Вечность

Хранят уста.

Безгласное, твой взор один — вся Вечность,

Вся Красота!

И к призраку подъемлю трижды длани,

И, трижды, он,

Как тонкий хлад, бежит моих желаний,

Как чуткий сон...

И Ткач всё ткет; и Демон от погони

Не опочит.

Как мертвый вихрь, несут нас глухо кони —

Нас Время мчит.

Глядеть назад с бегущей колесницы —

Живых удел,

Где плачет свет неведомой денницы

На Асфодел.

Надежда нам и Смерть поют: «Забвенье!

Не сожалей!» —-

«Воспомни всё и воскреси Мгновенье!» —

Цветы полей.

И, разлучен, единой молит встречи

Единый лик...

И шепчет вслед непонятые речи

Души двойник.

3 ПСИХЕЯ{*}

— ,

М — . Orph.^[1]

Мне снилися: утесами задвинут,

Темничный дол;

И ночь небес; и — веснами покинут —

Безлистный ствол;

И узница под ним, слепой темницей

Окружена,

И сонм людей, идущих вереницей

Чрез двери сна.

Была ль мне мать, жена ль она, сестра ли,

Была ли дочь, —-

Ах! было мне не вспомнить — и печали

Не превозмочь!

И скорбного влекла к ней безглагольно

Любви тоска:

Так сладостно была мне и так больно

Она близка.

Я вопросить горел — о чем?.. Немела

Пред Роком речь...

Мой взор назвал, чего и мысль не смела,

И мысль наречь...

«Да» бедных уст молил я, упреждая:

«Со мной иди!..»

— «Когда ты тот, кого ищу, блуждая, —

О, изведи!..»

И каждого я звал из шедших мимо:

«Не ты ли, брат,

Ту изведешь, что здесь в цепях томима,

Из горьких врат?»

И с лестью «брат» я говорил притворной:

Зане был я,

Кто мимо шел — и чей был взор укорный

Мой судия.

И все прошли... Одна из тверди зрящей

Звезда моя

Глядела в дол: и луч животворящий —

Был судия.

И я к жене: «Твой друг, твой отчужденный,

Забытый — я!..»

Мне чуждый взор, мне взор непробужденный

Был судия...

*

И снилось мне: вдруг свет взыграл великий —

И я рыдал...

Кто были три, что отвратили лики, —

Я угадал.

Тебя назвал мой ужас, Немезида!

Надежда, ты