Сто сорок писем Василия Белова

Тогда я предпринял еще одну попытку затеять разговор о композиторе… Направил ему заметку из «Сельской жизни» под заголовком «Этот удивительный Гаврилин». В ней речь шла об открытии выставки в Кадниковском районном историческом музее Сокольского района Вологодской области, посвященной 65-летию со дня рождения Валерия Александровича Гаврилина. Здесь, в Кадникове, он провел первые годы своей жизни. Мама работала директором местного детского дома. Земляки давно оформили постоянную экспозицию в зале литературно-музыкальной гостиной, где представили на суд зрителей нотные записи композитора, его дневники и фотографии. Самые редкие экспонаты передали в музей вдова композитора Наталья Евгеньевна и его первая учительница музыки Тамара Александровна Томашевская.

Журналист Владилен Шульгин умудрился в небольшой заметке сказать не только о значимости творчества композитора Гаврилина и выставки на его родине, но и без лишней дипломатии высказать, определяя кредо композитора, почему он вступил в противоречие с современным музыкальным сообществом, объединенным в шоу-бизнес.

Эти выводы и композитора, и смелого журналиста, как никогда злободневны:

«В Вологодской областной филармонии имени Гаврилина состоялся концерт с участием солистов и творческих коллективов, влюбленных в музыку композитора. Прозвучали гаврилинские «Перезвоны» в исполнении Московского академического камерного хора под управлением Владимира Минина, показан фильм «Острова», снятый местными киносценаристами по мотивам творчества композитора и о нем самом.

Гаврилин, помимо того, что писал чудесную музыку, обладал исключительной способностью находить простейшие истины и открывать глаза согражданам в периоды дичайшего общего умопомрачения. Вот, к примеру, как в гаврилинских записках говорится о некоторых музыкальных кумирах:

«…Уголовная манера пения… потому и популярна, что у нас огромная часть населения в большей или меньшей мере пассивные, потенциальные или активные воры, и каждый из них в душе ощущает себя уголовником, и ему мила и одобрительна эта блатнячья красота – расхлыстанность, грубая чувственность, дешевенькая романтика и суперменство…».

Если бы Валерий Александрович видел и слышал, до какого бесстыдства «звездные кумиры» пали сегодня.

После того как Белов прочел в статье добрый отзыв о нем вдовы композитора, я сказал ему осторожно: может, стоит спросить, что ее не устраивает в вашей повести и попытаться наладить контакт между вами? На это предложение писатель ответил резким выпадом: «Ничего из этого не выйдет». А мне в это все-таки не верилось… Не могло между ними быть таких противоречий, которые нельзя было снять за чашкой чая. Василий Иванович не меньше вдовы любил Валерия Александровича и тому свидетельство – его вышедшая документальная повесть «Голос, рожденный под Вологдой».

Письмо шестьдесят второе

Анатолий Николаевич, Галя и Ваш сынок!

Здравствуйте и поздравляю вас, наконец-то, с новосельем. Ура-ура! Как живется на улице Яблочной?

Я сейчас в больнице лежу, уже вторую неделю. Тоже ноги мерзнут – по причине тонкого одеяла, и не мудрено, ведь уже сентябрь стучится во дворе. Надо упражнения делать, а я, увы, лентяй. Еще собираюсь в санаторий, называемый «Новым источником». Туда и поеду, а не в Тимониху. Что делать? Толя, не хлопочи о пьесе и о театре, все равно спектакля не поставят. Слишком много надо статистов! Спонсоров не натягать для этой затеи! Так что отступись, занимайся своими другими делами. События «Канунов» были, естественно, в Тимонихе. Особенно мельничные. И отец Николай почти документален. Не понимаю, в чем его неположительные качества? Нет, отца Николая я не собираюсь переписывать.

Распутина новую повесть я читал, жаль, что он уже кое в чем повторяется. Толя Заболоцкий улетел опять куда-то, вроде на Урал, такой он, Толя, непоседливый. Страхов сейчас в Вологде, а где будет через две недели мне неизвестно.