Сто сорок писем Василия Белова

Белов давно признавался мне в беседах, а теперь и в письме, что он «запутан бумагами». Это означало одно – надоевший хаос на рабочем столе должен был подвигнуть его к уничтожению лишних бумаг. Так и произошло. Белов все чаще стал высылать мне свои рукописные произведения. Расчет был на то, что я воспользуюсь ими в добрых целях – либо опубликую в периодике или сборнике, либо сохраню в архиве для будущих поколений.

Письмо сто второе

Дорогой Анатолий Николаевич!

Приветствую тебя и твою семью! С Рождеством! С Новым годом! Сплошь восклицания…

Рубцовские мероприятия прошли и слава Богу. Лежал я в больнице, врачи не пустили хотя бы на часик. Хотел прочесть переводы с сербского. Увы…

Кто такой Шнейдерман не ведаю. А я все жду письма от ЖЗЛовской дамы О.И. Яриковой. Боюсь, что умру, пока она собирается мне ответить… Я в каком-то письме просил тебя повлиять на нее через издательских начальников, получил ли это мое письмо? Боюсь, что она, Оля Ярикова, по-прежнему под влиянием вдовы Гаврилина…еврейки. Ярикова молчит, и ты начал помалкивать. Господи Боже, что и делать, не знаю…

Дочь не выходит замуж, иногда пугает, произносит жуткие слова. Через Марину Ганичеву надо бы выяснить кое о ком. Караул! Ну, я опять паникую, извини. Не буду больше.

В. Белов. Только и умею расписываться.

Дата получения письма – 20 января 2006 года.

Каждое движение Белова отзывалось болью в позвоночнике. Несмотря на мужественный характер и преодоление мучительных страданий, Василий Иванович нехотя признавался в своих недугах. Иначе нельзя было объяснить, почему он не смог посетить творческие мероприятия, посвященные юбилею его друга-поэта Николая Рубцова.

Все врачи, к которым я обращался за помощью, говорили одно и то же, что вылечить и остеохондроз, и межпозвонковую грыжу не составляет труда. Но Василию Белову они почему-то не могли помочь. Меня так это возмущало, что я посылал депутатские запросы в правительство и министерство здравоохранения с требованием изыскать возможность для необходимого срочного лечения выдающегося русского писателя. Но и правительство выказывало свою беспомощность. То ли наша отечественная медицина была крепко разрушена чиновниками-либералами, то ли они демонстрировали полное равнодушие к судьбе Белова.

После нескольких просьб Белова переговорить с редактором Ольгой Яриковой, я решил больше не беспокоить ее по телефону, а сделать вояж прямо в издательство «Молодая гвардия», где она трудилась. Необходим был окончательный вердикт – будет она издавать повесть о композиторе Гаврилине или нет. Намеревался я попросить ее и написать Василию Ивановичу доброжелательное письмо, объяснив причины долгого молчания. Но в издательстве меня ожидала печальная новость: Ярикова из издательства уволилась. А ее сотрудники признались, что тормозом в подготовке издания книги были не только супруга композитора Гаврилина, но и семья литератора из Петербурга Шнейдермана. Конечно, я попытался узнать, кто такие Шнейдерманы, и какое отношение они имеют к книге Белова, и не знакомы ли с вдовой композитора Гаврилина. Давние профессора из университета, где я учился, сказали, что есть такие Шнейдерманы, Эдуард и Ася. Действительно, они литературоведы. Ася даже пишет и издает стихи. Но никой информации о связи их с вдовой композитора у них нет. И тогда я написал Белову, а не пересекались ли его пути-дороги с семьей Шнейдерманов. Кстати, не только в Питере, но и в Москве жили Шнейдерманы. Но Василий Иванович ответил, что таковых не знает.