Сторрам

И снова дорога. Глаза следят за знаками, встречными и попутными машинами, руки и ноги, как сами по себе, делают всё необходимое, отрегулированный, выверенный мотор гудит ровно и успокаивающе. И можно думать о своём, вспоминать… Огню ведомо, сколько всего за этот год случилось. А ведь и верно, второй год его рабства закончился, третий пошёл. Сейчас зима в самом начале, Плешака увезли в прошлую осень, в самом её конце, а самого его продали в позапрошлом году, да два года. Первый день и первый год самые трудные, а умирать первые три раза тяжело, и первый бой пережить надо, а потом выживешь… ты смотри, сколько придумано и сказано об одном и том же. Первое потому и помнится так, потому что первое. Было ведь и страшнее, и тяжелее, а свой первый бой он и сейчас по долям и мигам помнит, и бомбёжку первую, и – Гаор усмехнулся – и сортировку.

Справа холодная, отсвечивающая серым водная гладь Аргатского водохранилища.

– Парни, помните?

За спиной довольно хохотнули.

– Пусть они нас помнят!

– А здоровско мы им вмазали, скажи, нет?

– Здоровско!

– Ввалили тебе тогда, Рыжий.

– Ну, так сам виноват. Повёл вас в атаку, а охранения не выставил, – засмеялся Гаор.

Весеннее – да, в начале весны, где-то во вторую декаду, было дело – приключение он вспоминал с удовольствием. Несмотря на полученные в результате двадцать пять «горячих», подбитую скулу, рассечённую губу и порванный комбез, за что он ещё и дополнительно огрёб «по мягкому». Но драка была – что надо! И они в ней победили! Вмазали сволочам-блатягам как следует…

…Возникла угроза прорыва дамбы и городская власть запросила помощи у крупных рабовладельцев. Разумеется, им так не сказали, а просто явился сам Сторрам перед подъёмом, поднял его и ещё пятнадцать грузчиков из дворовых бригад. Одеться без комбезов, взять куртки, шапки и на выход! Это здорово напоминало боевую тревогу, но не торги. Уже легче. Они оделись и выскочили во двор.

– Становись!

Парни растерялись, и Сторрам нетерпеливо и совсем по-строевому рявкнул:

– Рыжий! Построй обалдуев в две шеренги!

Несколькими пинками он распихал парней и встал на правом фланге, догадавшись, что предстоит какая-то работа и его делают старшим. Сторрам оглядел их неровный – по росту он расставить парней не успел, а выправки у парней никакой – строй, заметно поморщился и выдал абсолютно неожиданное распоряжение:

– Едете работать на дамбу. Рыжий, ты за старшего. Отвечаешь не задницей, а головой. Машина тоже на тебе.

А делать-то что они на дамбе будут? Но тут же сообразил, что, скорее всего, земляные работы. А чего ж без комбезов? И возвращение когда? Но всё разъяснилось быстро. Надзиратели тут же выдали всем выездные комбезы и… по два пакета армейского сухого пайка. Значит, возвращение вечером. А уже ему пачку выездных карточек и маршрутный лист до дамбы и обратно. Время обратного пути указано не было.

– Пошёл! – гаркнул на них Сторрам.

И он бегом повёл всю бригаду к гаражу, еле успев выдохнуть:

– Да, хозяин.

Пока он разогревал и выводил из гаража грузовик с поперечными скамейками – в таких его ещё в училище возили, а уж на фронте… не считано, но откуда у Сторрама столько армейского добра и на все случаи жизни? Интересно, а оружие тоже где-то лежит? На каком-нибудь складе? – парни успели съесть свой паёк. А ему предстояло жевать в дороге, что не слишком удобно, но вполне возможно. Надзиратель из ночной смены не вмешивался, стоял поодаль, поигрывая дубинкой, и он сам рассадил парней по своему разумению, кратко, но предельно понятно объяснив, за что держаться, чтоб не вылететь на повороте, и стал закрывать задний борт.

– Второй пакет на обед, не жрите раньше срока.

– Поняли, Рыжий, – ответил за всех Тарпан, – а обратно когда?

– Когда там отпустят, маршрутка без времени.

– Рыжий, а чего тама? – спросил Зайча.

– Вола на свадьбу позвали, – быстро ответил он, – он думал водку пить, а заставили воду возить.

Парни грохнули дружным хохотом, и он бросился в кабину, пока надзиратель ближе не подошёл.

До водохранилища один бы он доехал куда быстрее, но с людьми в кузове, да ещё не привычными к таким перевозкам, а он в этом убедился, рассаживая их, не полихачишь. Да и куда спешить? Их ноша никуда не денется. И вёл он машину достаточно медленно, давая парням повертеть головами, разглядывая окрестности. Дважды их вытряхивали для обыска на блокпостах, на втором, уже на подъезде к дамбе, даже сверили номера на ошейниках с карточками, но не били. Пинки дубинками пониже спины никто, и он сам в том числе, за удары не считал.