Читаем Страдания юного Вертера. Фауст полностью

Наш государь, молчавший до поры,Велит скорее обратиться к драме.Стена, раздвинься! Врозь ползут ковры,Как будто бы их скатывает пламя.Оборотясь изнанкою, драприИзображают сцены углубленье.Мерцает свет таинственный внутри,И я уже стою на авансцене.

Мефистофель

(высовываясь из суфлерской будки)

Мое призванье – шепот, подговор.Черт – прирожденный, записной суфлер.

(Астрологу.)

Ты, знающий планет пути и сроки,Уловишь на лету мои намеки.

Астролог

Магическою силой древний храмНа сцене в глубине показан нам.
И как Атлант, подперший небо шеей,Легко несут постройку пропилеи.Колонн под ней неисчислимый лес,Хотя и двух хватило бы в обрез.

Архитектор

Вот в чем античность? Мне она тогдаСвоей тяжеловесностью чужда.В противность этой грубости, невольноНа ум приходит свод остроугольный.При виде сети стрельчатых оконДушой я как бы к небу вознесен.

Астролог

Да будет превознесена звезда,Которою нам этот час дарован.Да будет заклинаньем разум скованИ не теснит фантазии узда.Старайтесь увидать, что вам приятно.Что невозможно, то и вероятно.

Фауст поднимается на сцену с другой стороны.

А вот искатель счастия упрямыйВ венке и одеянии жреца.Он доведет, что начал, до конца.Земля разверзлась, жертвенник из ямыПоднялся кверху в дыме фимиама,Пора священнодействие начать.По-видимому, можно счастья ждать.

Фауст

(величественно)

Вы, Матери, царицы на престоле,Живущие в своей глухой юдолиОсобняком, но не наедине.Над вашей головою в вышинеПорхают жизни реющие тени,Всегда без жизни и всегда в движенье.Все, что прошло, стекается сюда.Все бывшее желает быть всегда.
Вы эти семена задатков голыхРазбрасываете по сторонамВо все концы пространств, всем временам,Под своды дня, под ночи темный полог.Одни вбирают жизнь в свою струю,Другие маг выводит к бытиюИ, верой заражая, заставляетУвидеть каждого, что тот желает.

Астролог

Ключом треножник тронул он, и гарьКлубами мглы окутала алтарь.Но это только видимая мгла,На деле это – духи без числа.У них способность есть за пядью пядьВ земле шагами музыку рождать.Их поступь – песнь, симфония, псалом, —Не описать ни словом, ни пером.Следы их приближенья ощутив,
Поют колонны, стены, свод триглиф.[143]Вдруг юноша неписаной красыВыходит из туманной полосы.Внимательней смотрите на кулисы:Вы видите прекрасного Париса.

Появляется Парис.

Дама

В каком расцвете юношеских сил!

Вторая

Как персик свеж и несказанно мил!

Третья

Красивый рот с надутой верхней губкой.

Четвертая

Ты пить не прочь бы из такого кубка?

Пятая

Хорош, хорош, хотя немного хмур.

Шестая

Да и неповоротлив чересчур.

Рыцарь

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека всемирной литературы (Эксмо)

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям. Взгляд, манера общения, случайно вырвавшееся словечко говорят ей о человеке гораздо больше его «парадного» портрета, и мы с неизменным интересом следуем за ней в ее точных наблюдениях и смелых выводах. Любопытны, свежи и непривычны современному глазу характеристики Наполеона, Марии Луизы, Александра I, графини Валевской, Мюрата, Талейрана, великого князя Константина, Новосильцева и многих других представителей той беспокойной эпохи, в которой, по словам графини «смешалось столько радостных воспоминаний и отчаянных криков».

Анна Потоцкая

Биографии и Мемуары / Классическая проза XVII-XVIII веков / Документальное