Читаем Страдания юного Вертера. Фауст полностью

На страшный праздник этой ночи сызноваПришла, как прежде, я, Эрихто мрачная,Не столь, однако, мерзкая, как подлыеПоэты лгут… Они не знают удержуНи в прорицаньях, ни в хвалах… БелеетсяРавнины даль под серыми палатками.Ужасной ночи бредовое зрелище,До бесконечности ты повторяешьсяИ будешь повторяться вновь… ВладычестваТот не уступит никогда сопернику,Кто крепок властью, силою захваченной,И кто собой не в состоянье властвовать,Тот властвовать желает над соседями.Тут был когда-то дан пример побоищем,Как сильный налетает на сильнейшего,Как рвутся лепестки цветущей вольности
И жесткий лавр венчает лоб властителя.Помпей Великий вспоминал здесь славныеГода могущества, а Цезарь взвешивалНадежды на успех в борьбе с соперником.Хоть знает мир, кто вышел победителем,Их спор возобновится ночью нынешней.Бивачные костры, пары кровавыеИ вкруг огней причудливые зарева.Фалангой эллинской преданья строятся.Мелькают на свету, в дыму теряютсяДней баснословных сказочные образы.Неполный, ясный месяц подымаетсяИ ослабляет синий отблеск пламени,Сгоняя с поля прочь палаток призраки.Что надо мной за метеор светящийсяИ тело рядом с ним шарообразное?Я чую жизнь. Но подходить не следует
К живому мне, я для живого гибельна.Нет пользы мне в живом, одно бесславие.Шар опустился. Уберусь-ка вовремя.

(Удаляется.)

Воздухоплаватели в вышине.

Гомункул

Облетим еще раз с краяМесто страшного сраженья.Поле битвы, оживая,Наполняют привиденья.

Мефистофель

Я в оконной амбразуреК рожам севера привык,Так при виде здешних фурийНе могу я стать в тупик.

Гомункул

Вот одна из их орясинБыстро прочь от нас идет.

Мефистофель

О бедняжка, так ужасенЕй, наверно, наш прилет.

Гомункул

Опусти на эту землюРыцаря, и тотчас он,Шумам этой почвы внемля,Будет ею воскрешен.

Фауст

(дотронувшись до земли)

О, где она?

Гомункул

Не знаем сами.Но расспроси между кострами,Пока не наступил рассвет.
Кто к Матерям дерзнул забраться,Тому уж нечего боятьсяИ трудностей на свете нет.

Мефистофель

И я участие приму.Поищем приключений в станеИ разбредемся по полянеВо все концы по одному.А ты б нам, малый, к сбору далСвоею колбою сигнал.

Гомункул

Вот будет что моим призывом.

Стекло сильно звенит и светится.

В путь! К новым чудесам и дивам.

Фауст

(один)

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека всемирной литературы (Эксмо)

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям. Взгляд, манера общения, случайно вырвавшееся словечко говорят ей о человеке гораздо больше его «парадного» портрета, и мы с неизменным интересом следуем за ней в ее точных наблюдениях и смелых выводах. Любопытны, свежи и непривычны современному глазу характеристики Наполеона, Марии Луизы, Александра I, графини Валевской, Мюрата, Талейрана, великого князя Константина, Новосильцева и многих других представителей той беспокойной эпохи, в которой, по словам графини «смешалось столько радостных воспоминаний и отчаянных криков».

Анна Потоцкая

Биографии и Мемуары / Классическая проза XVII-XVIII веков / Документальное