Читаем Страдания юного Вертера. Фауст полностью

О, где она? Доведываться рано.Пусть шла она не этою поляной,Пускай не эта именно рекаШумела ей волной из тростника,Пускай! Но этот воздух несказанныйЕй множил звук родного языка!Здесь Греция, и я в ее краю!Я эту почву ощутил мгновенноСквозь тяжкий сон, мне сковывавший члены,И, встав с земли, я, как Антей, стою.Пусть ждут там чудища и исполины,Пойду на розыски к кострам равнины.

(Удаляется.)

У верхнего пенея

Мефистофель

(останавливаясь)

На группы у огней смотреть мне тяжко:Нет ни рубашки ни на ком, ни лифа.
Все голы, всё наружу, нараспашку,Бесстыдны сфинксы, непристойны грифы.То спереди, то сзади, без прикрасХвосты и крылья тычут напоказ.По сути, правда, и у нас стыда нет,Но древность лишней жизненностью ранит.По моде скрыть бы выпуклость фигур!Все это откровенно чересчур.Народишко! Польщу им тем не мене,Как подобает гостю. Честь отдамПрекрасным дамам, выкажу почтеньеПремудрым стариканам-гривачам.

Гриф

(гнусаво)

Не гривачам, а грифам! Очень странноНам удружил, зачислив в стариканы!Звучанием корней живут слова.В них слышны грамматические свойства.«Грусть», «грыжа», «гроб» приводят нас в расстройство.
Мы не желаем этого родства.

Мефистофель

К чему вдаваться в дебри лексикона?Грабеж – прямое существо грифона.

Гриф

(тем же тоном)

Конечно! Кто хватает, тот и хват.Хватай именья, девушек, короны,И золото хватай, и ты – богат.Судьба к хватающему благосклонна.

Муравьи

(огромного роста)

Вы «золото» сказали? Целый кладСкопили мы и заперли в ущелье,Но аримаспы это подглядели,Украли и над нами же трунят.

Грифы

Мы им покажем, жуликам пропащим!

Аримаспы

Но не сегодня. Нынче торжество.А за ночь остальное мы растащимИ в этот раз добьемся своего.

Мефистофель

(усевшись между сфинксами)

По мере сил я к месту привыкаюИ даже ваши мысли понимаю.

Сфинкс

Мы выдыхаем звуки грез едва,А вы их превращаете в слова.Но назовись, чтоб мы тебя узнали.

Мефистофель

Мне имена различные давали.Скажите, между прочим, с нами рядомНет путешественников-англичан?Они так любят изученье стран,К полям сражений ездят, к водопадам.Им подошел бы вид таких полян.
Мне также псевдоним был ими дан.Они меня назвали в старой пьесе«The old Iniquity» с обычной спесью.

Сфинкс

Но почему?

Мефистофель

Мне это невдомек.

Сфинкс

Ты сведущ в звездах? Ты б прочесть не мог,Что в их расположении таится?

Мефистофель

(подняв глаза к небу)

Звезда сменяет на небе звезду,Свет молодого месяца струится.Я славный у тебя приют найду,Согрей меня своею шкурой львицы.Зачем нам уноситься в звездный край?Шараду иль загадку мне задай.

Сфинкс

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека всемирной литературы (Эксмо)

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям. Взгляд, манера общения, случайно вырвавшееся словечко говорят ей о человеке гораздо больше его «парадного» портрета, и мы с неизменным интересом следуем за ней в ее точных наблюдениях и смелых выводах. Любопытны, свежи и непривычны современному глазу характеристики Наполеона, Марии Луизы, Александра I, графини Валевской, Мюрата, Талейрана, великого князя Константина, Новосильцева и многих других представителей той беспокойной эпохи, в которой, по словам графини «смешалось столько радостных воспоминаний и отчаянных криков».

Анна Потоцкая

Биографии и Мемуары / Классическая проза XVII-XVIII веков / Документальное