Странная смерть Европы. Иммиграция, идентичность, ислам

В том же решающем августе 2015 года глава Международной организации по миграции (МОМ) из ЕС вышел на страницы The Wall Street Journal (Европа), чтобы изложить еще один знакомый аргумент. По мнению Эудженио Амбрози, «вызывает беспокойство» тот факт, что континент «с трудом» принимает беспрецедентную волну мигрантов, которая уже пришла в том году. Амбрози утверждал, что Европа легко справится с наплывом мигрантов. Самый большой скандал, по его словам, заключается в том, что Европа «переживает самые распространенные и интенсивные антииммигрантские настроения, которые наблюдались за последние десятилетия». Это должно измениться, настаивал он, и один из способов сделать это — объяснить основной аргумент, который он и его коллеги решили выдвинуть, а именно то, что этот приток мигрантов представляет собой большую возможность для Европы. Мигранты, по его словам, приносят «новые идеи и высокую мотивацию», а также «вносят свой вклад в нашу экономику и общество, когда им предоставляется справедливый шанс. Иногда они обладают лучшей трудовой этикой, чем коренные европейцы». А затем последовало знакомое утверждение: «Европа стареет и скоро столкнется с серьезной нехваткой людей трудоспособного возраста… По данным Boston Consulting Group, только в Германии к 2020 году может возникнуть нехватка рабочей силы в размере до 2,4 миллиона человек. Нашим существующим системам социального обеспечения миграция не угрожает. Совсем наоборот: Вклад мигрантов гарантирует, что поддержка, которую европейцы получают сейчас, сохранится и в будущем».[95]

Это был еще один аргумент в пользу замещения населения, на этот раз облеченный в форму паллиативного ухода.

Даже если демографический спад в Европе настолько серьезен, как утверждает г-н Амбрози, наиболее очевидный ответ — не обязательно импортировать людей из совершенно другой культуры, чтобы они составили следующее поколение. Если Амбрози и другие чиновники были так озабочены тем, чтобы восполнить существующий или будущий дефицит рабочей силы в Германии, то, конечно, было бы разумно, прежде чем забрасывать сеть на весь мир, посмотреть ближе к дому на 25–50 процентов молодых людей в Испании, Португалии, Италии и Греции, которые страдают от безработицы в то же самое время. Люди, столь преданные, как Амбрози, аргументам сторонников свободного рынка, даже не осмысливали события с их собственной точки зрения. Что еще более тревожно, они, похоже, полагали, что их аргументы в пользу свободного рынка — единственные аргументы, которые имеют значение, и что молодое население Южной Европы, среди прочих, не будет возражать против того, чтобы его обошли все и вся из неевропейских частей света.

И конечно, когда миграция в Европу достигла неслыханного исторического пика, нашлись те, кто готов утверждать, что все это совершенно нормально. Единственной страной, принявшей в 2015 году такое же количество мигрантов на душу населения, как и Германия, была Швеция (1–2 %). Только в 2015 году число прибывших в страну мигрантов составило от 160 000 до 180 000 человек — беспрецедентное число даже для страны с недавней историей приема беженцев. Таким образом, если в 2004 году Швеция приняла около 400 детей-беженцев, то только в 2015 году ей пришлось принять 35 000 прибывших детей, потратив на это десятки тысяч евро в год на каждого ребенка. Летом 2015 года мигранты ежедневно прибывали в страну не только через знаменитый мост Эресунн из Дании (между Данией и Швецией не было границы), но и с севера. Большинство прибывших вообще не имели документов, удостоверяющих личность, и это не всегда было случайностью. Жители Мальме рассказывали, что видели на железнодорожном вокзале урны, заполненные уничтоженными удостоверениями личности.

Однако даже когда Швеция переживала этот ненормальный год, власти страны продолжали делать вид, что в этом нет ничего нового. В октябре 2015 года правительство провело конференцию в поддержку своей миграционной политики под названием «Швеция вместе». На ней присутствовали король и королева Швеции, а также большинство представителей политического истеблишмента. Среди докладчиков была Ингрид Ломфорс, глава шведского «Форума живой истории» (организация, занимающаяся просвещением в области Холокоста). В своей вызвавшей большой резонанс речи Ломфорс настаивала на трех вещах: что иммиграция в Швецию не является чем-то новым, что каждый человек на самом деле является мигрантом и что в любом случае не существует такого понятия, как шведская культура.[96]