Странствия Шута

Так я услышал, что в последние минуты своей жизни Рэвел пытался спасти детей поместья. Я совершенно не знал этого мужчину. А дальше я с болью слушал, как моя Би прятала детей там, где, как ей казалось, они будут в безопасности, и только для того, чтобы самой лишиться убежища. Персеверанс рассказал мне о резне, которую видел в конюшне, об убитых мужчинах на земле, с перерезанным горлом, захваченных врасплох за работой, и о своих отце и дедушке среди них, о том, как, перешагивая через тела, он оседлал Присс и о бешеной скачке за помощью.

Его подробное описание налета закончилось стрелой. Он только один раз пришел в сознание, и запомнил, как они увозили Би. Он вернулся в поместье, к горящим конюшням и людям, которых знал всю жизнь, но те не желали признавать его. Тут мальчика затрясло, и я остановил рассказ.

— Достаточно. Хватит на сегодня, Персеверанс. Я знаю, в твоих словах есть правда. Теперь я хочу, чтобы ты помолчал и подумал о людях, которых видел. Вспомни каждого из них, и когда будешь готов, опиши мне их по одному.

Чейд учил меня, что это лучший способ получить информацию от человека, не привыкшего наблюдать. Вопросы вроде «Он был высокого роста?» или «У него была борода?» могут увести мысли с верной дороги.

Пока я перевязывал его плечо, мальчик молчал. В ране было заражение, но не опаснее, чем обычно бывает с такими ранами. Когда я закончил, то помог ему с рубашкой, а затем принес ему еду и еще немного бренди.

— Сначала выпей, залпом. Потом можешь поесть и поговорить со мной.

Он опрокинул бренди, ахнул, крепко закашлялся и схватил кусок хлеба, чтобы заглушить вкус. Я ждал. Он слегка опьянел, чего я и добивался. Его мысли стали свободней и легче. И он рассказал мне то, что мог заметить только конюх. Белые лошади с примечательными плоскими седлами, и большие лошади для мужчин в кольчугах. Седла на больших лошадях были выделаны в чалсидианском стиле. Они говорили на иностранном языке. Я не задавал вопросов, но он вспомнил человека, который то и дело кричал «каритежен, каритежен!»

Кар инте жен. «Сидеть» по-чалсидиански.

Чалсидианцы в Бакке. Пираты? Пираты, которые пересекли Шокс и Фарроу, чтобы совершить налет на отдельно стоящую усадьбу в Бакке? Зачем? Чтобы выкрасть мою дочь? В этом не было никакого смысла. Не было, пока он не рассказал, что с ними была миловидная женщина, которая искала бледного мальчика или юношу. Тогда я понял, за кем они пришли — за нежданным сыном Шута, которого я должен был найти и защитить. Я до сих пор не представлял, кто он и где может быть, но кое-что начало проясняться. Заложники для обмена. Что может быть лучше, чем захватить дочь хозяина поместья и благородную леди?

Когда мальчик описал некоторых из отряда как бледных людей без оружия, когда он вспомнил их светлые волосы и глаза, их белую одежду, кровь застыла в моих жилах. Неужели это те, кто преследовал курьера? Скорее всего да. Она говорила, что за ней ведут охоту. Полусумасшедшие предупреждения Шута внезапно обрели реальную основу. Эти бледные люди могут быть Слугами из Клерреса. Как Шут и предупреждал меня, они могли проследить за курьером. И прийти по его следам, чтобы вернуть Шута и найти этого нежданного сына. Они решили, что я нашел его и спрятал в Ивовом лесу? Но что делали здесь чалсидианцы? Наемники? Как они смогли зайти так далеко в Бакк и остаться незамеченными? Дороги королевства постоянно патрулировались, главным образом для того, чтобы отвадить разбойников, и еще одной из обязанностей патрульных было принимать сообщения о разных необычных случаях. Про отряд огромных лошадей с чужаками-всадниками сообщили бы обязательно.

Если люди смогли бы вспомнить, что видели их.

— Это все, сэр.

Мальчик выглядел совершенно опустошенным. Я просто ощутил его усталость. Вряд ли он хорошо спал этой ночью.

Я обдумал все, что услышал и попытался найти во всем этом смысл. Они взяли Би и Шан в заложники. Взамен они хотят получить нежданного сына. Его у меня не было, но у меня был Шут. Смогу ли я использовать его в качестве приманки? Найдутся ли у него силы сыграть в эту игру?

Потом мои рассуждения зашли в тупик. Если Би — заложница, им выгоднее дразнить меня ею, а не исчезать бесследно и не дурманить сознание тех, кого они оставили за спиной. За исключением случая, когда поблизости у них не оказалось какого-нибудь бастиона, безопасного места, с которого можно вести переговоры. Что бы я сделал на их месте? Довез заложников до чалсидианской границы или до морского побережья? и начал переговоры оттуда, требуя, чтобы мне доставили нежданного сына? Возможно.

— Поешь еще немного. Мне нужно ненадолго уйти, — Я повернулся и ткнул пальцем в Ланта. — Оставайтесь там. Я хочу поговорить с вами.

Он промолчал.