Странствия Шута

Только по дороге к старой детской Би я внезапно осознал всю чудовищность беды, свалившейся на меня. Меня шатнуло в сторону и ударило о стену. Я замер, в глазах потемнело. Потом я сбросил с себя эту слабость, проклиная отчаяние, накатившее именно тогда, когда я больше всего нуждался в спокойствии и ясной голове. Пусть эмоции потерпят до тех пор, пока я не узнаю все, что мне нужно, и не составлю план действий. Пока не время обвинять себя или упиваться бесполезными мечтаниями о чем-то недоступном. У меня есть только этот момент, и, если я хочу найти их след, мне нужно быть бдительным и уверенным в себе.

Я вошел в детскую. По крайней мере здесь никто не разбрасывал мебель и не выискивал, что своровать. Может быть, здесь никто не прятался, или комнату просто не заметили. Почему Би не смогла укрыться здесь? Бесполезный вопрос.

Я нашел подушки и одеяло и вернулся в кабинет. Я бросил их у очага, стараясь не думать о таком небрежном обращении с красивыми вещами, сделанными руками Молли.

— Персеверанс, когда поешь, отдохни здесь. Попробуй поспать. Если вспомнишь что-нибудь еще, любую мелочь, которая тебе покажется неважной — расскажи мне.

— Хорошо, сэр, — ответил он, не отрываясь от еды, скрючившись над тарелкой, как изголодавшаяся гончая. Наверное, в последние несколько дней ему не удавалось вдоволь поесть. Теперь, после еды, его сразу потянет в сон. Я присмотрелся к нему. Его отца убили, его мать не признает в нем сына, и во всем мире только я помню его имя. Теперь он поклялся мне в верности. Первый подданный принца-бастарда. Вполне уместно, так или иначе.

Я схватил стул, перенес его через всю комнату, и сел напротив Ланта, так близко, что тому пришлось выпрямиться и подтянуться, чтобы наши колени не уткнулись друг в друга.

— Ваша очередь. Расскажите мне все, что помните с того момента, как я перерезал горло собаке.

Он посмотрел на меня и облизал губы.

— Мы поехали в город. И мужчина мучил собаку, а вы сбили его с ног и убили ее.

— Зачем мы поехали в город, Лант?

Наблюдая за ним, я видел, как тяжело работает его разум, выискивая разрешенные воспоминания.

— Чтобы купить еще несколько табличек для моих учеников.

Я кивнул.

— Потом мы зашли перекусить в гостиницу. И мы с Риддлом быстро выбежали из нее. Почему?

Он сглотнул.

— Вы не сказали.

Я снова кивнул. Я двинулся навстречу, не телом, но сначала Уитом, ощутив его как живое существо, и лишь после — Скиллом. Я не знал, смогу ли проникнуть в его разум, но подозревал, что кто-то смог. Я вспомнил короткий разговор с Чейдом. Он как-то спросил меня, как мне кажется, нельзя ли использовать Скилл, чтобы заставить человека что-то забыть. Помнится, я ответил, что не хочу когда-нибудь попытаться использовать магию таким образом. Два подобных случая в моей жизни чуть не погубили меня. Когда мой отец, Чивэл, заставил мастера Скилла Галена забыть о ненависти к себе, тот перенес эту ненависть с отца на сына. Ирония заключалась в том, что Гален и сам использовал магию подобным образом в отношении меня. Он вторгся в мой разум и оставил меня «сбитым с толку», как выразился Верити. Гален использовал Скилл чтобы убедить меня, что у меня нет таланта к магии. Даже после того, как мой король сделал все возможное, чтобы разогнать туман в моем сознании, я не смог снова полностью поверить в себя. Что же такое я забыл, из-за чего моя магия стала такой рассеянной?

Я не хотел вторгаться в разум юноши. Мои попытки снова и снова задавать Диксону вопросы оказались тщетными и привели только к странному приступу. С Лантом я так рисковать не мог. Из того, что рассказал мне Персеверанс, выходило, что Лант был ранен, когда оказался в плену, рядом со слугами на аллее. Значит ли это, что он пытался сопротивляться? Возможно, отсюда мне и стоит начать.

— Позвольте мне осмотреть раны, — попросил я.

Он вздрогнул и отшатнулся.

— Их лечил целитель. Они немного зажили за эти дни.

— Он сказал, на что они похожи?

— На колотые раны. От зубцов.

— Или лезвий. Он сказал, что это больше похоже на удар меча, так?

Он широко распахнул глаза и затряс головой, сначала в легком отрицании, потом все сильнее и сильнее.

— Сэр? Принц Фитц Чивэл Видящий?

Пораженный услышанным, я перевел взгляд на человека, который появился у дверей. Он был молод, едва миновал подростковый возраст, и одет в ливрею королевского курьера. Его нос и щеки покраснели от холода, и выглядел он измученным.

— Сидвелл, — поприветствовал я его.

Он слегка удивился, услышав свое имя.

— Да. Они сказали мне вернуться сюда и поговорить с вами.

Я вздохнул.

— Проходи, погрейся у огня и расскажи что-нибудь, если тебя и правда немного научили работе курьера.

— Это все туман, — сказал он.

Он подошел к огню и встал рядом с Персеверансом.

— Из-за него трудно о чем-то беспокоиться. Хочется только спать и не думать ни о чем.

Мальчик свернулся и крепко уснул на полу. Курьер посмотрел на него сверху вниз, бросил негодующий взгляд на Фитца Виджиланта и выпрямился. Дотянувшись до ранца на спине, он достал жезл, который подтверждал его звание курьера. Сжав его в руке, он заговорил: