Стратегия конфликта

Но в общем случае это становится широкой проблемой торга. Она даже шире, чем предлагается существующей формулировкой, так как игроки могут манипулировать не только значениями R и В, но и, разумеется, угрожать непосредственным нападением либо оперировать институциональными решениями, определяющими значения А.

Имеется трудность в обеспечении исполнения любого соглашения по сокращению значений R и В во взаимных интересах, поскольку значения R и

В каждой из сторон могут быть ненаблюдаемы. Эти значения зависят — по крайней мере, в существенной степени — от критериев, которые будут управлять будущими решениями, а не только от наблюдаемых физико-механических свойств систем предупреждения. Они зависят от того, насколько долго сторона будет ждать, чтобы быть «уверенной» в решении, и от того, какие риски будут для нее приемлемы в критической ситуации. К тому же, несоблюдение такого соглашения если и ведет к чему-нибудь, то только к войне, поэтому если наша модель представляет полномасштабную войну, а не пограничные стычки или незначительное нарушение границы одной из сторон, вопрос о взаимных обвинениях и тяжбах об ущербе просто не стоит.

Ситуация, когда R=B=0, может поддаваться качественному наблюдению, означая физическое отсутствие любых систем. Но даже эта возможность не действует как система, обеспеченная принуждением к исполнению, если при R = 0 матрица неустойчива, т.е. когда h > 1. В этом случае некоторый «риск» в форме В необходим, чтобы надежно поместить значения R в интервал, где к

(1—R) < 1.

Также может оказаться сложным достичь соглашения, явным образом признающего А, так как признать, что А одной из сторон выше нуля, политически трудно.

Игроки затем могут прийти к тому, чтобы полагаться на договоренности, которые либо явным образом притупляют их способность к внезапности, либо заметно улучшают свои собственные трансформационные кривые, задающие отношение R к (1—В). и такие же кривые другой стороны. Обе стороны могут, например, договориться о больших тратах на системы оповещения для повышения их эффективности, и сторона, которая богаче, может скорее предпочесть финансирование систем оповещения противника, чем оставить их в состоянии, обременяющим его чувством ненадежности или восприимчивостью к ложным тревогам. По-видимому, можно рекомендовать соглашение о создании вооруженных сил, не обладающих потенциалом для внезапного нападения, но при этом имеющих повышенную уязвимость к такой атаке. То есть вместо того, чтобы делать содержанием соглашения значения R и

B, игроки, ввиду ненаблюдаемости R и В, будут вынуждены воздействовать непосредственно на функции f и φ, считая, что каждая из этих функций представляет собой одновременно его систему предупреждения и силы нападения врага (партнера). (Следует отметить, однако, что такие «нововведения» в системах предупреждения — сдвиг функций f и φ

в направлении меньшего значения В для данного уровня R, и наоборот — оказывают стабилизирующее влияние не во всех случаях. Те, которые повышают предельные издержки R, могут вести к более высокому В, что было бы ухудшающим нововведением с точки зрения обоих игроков, аналогично «улучшению» матрицы «дилеммы заключенного», которое увеличивает выигрыш каждого игрока при выборе некооперативных стратегий.)

Формулировка игры торга позволяет использовать методы анализа тактики торга. К примеру, если один игрок действует параметрически и другой знает это и принимает такие действия в расчет, то первый демонстрирует «функцию реагирования»[126], входящую в формулу другого игрока для V, которую тот старается максимизировать. Вообще анализ «стратегических ходов» того рода, что обсуждался в главах 2, 5 и 7, важен и для данной версии игры внезапного нападения, требующей дисциплины партнерства.

ИГРА БОЛЕЕ ЧЕМ ДВУХ ИГРОКОВ