Стратегия конфликта

Таким образом, самая непосредственная цель схем предотвращения внезапного нападения состоит в том, чтобы обезопасить оружие, а не людей. Схемы, снижающие вероятность внезапного нападения, в противоположность другим схемам разоружения основываются на

сдерживании как основной защите против нападения. Они направлены на усовершенствование и стабилизацию взаимного сдерживания путем всемерного обеспечения неприкосновенности отдельных систем вооружения. Схемы против внезапного нападения охраняют именно те вооружения, которые поражают людей наиболее разрушительным образом, — оружие возмездия, оружие, миссия которого состоит в том, чтобы карать, а не воевать, нанести последующий удар по врагу, а не разоружить его заблаговременно. Оружие, направленное только против людей

и не способное причинить ущерба ударным силам противника, является в основе своей оборонительным: оно не создает у своего обладателя стимула ударить первым. Оружие, разработанное и развернутое, чтобы бить по «военным» целям, — по ракетам и бомбардировщикам врага — такое оружие может использовать преимущества первого удара и поэтому порождает соблазн нанести его.

Определяя проблему внезапного нападения как возможную уязвимость сил ответного удара каждой стороны по отношению к внезапности, мы подошли к пункту, где меры против внезапного нападения решительно отличаются от более распространенных понятий разоружения. Мы находимся у источника множества аномалий и парадоксов, с которыми нам придется столкнуться, если мы хотим понять достоинства и недостатки отдельных схем, а также их мотивы, лежащие в их основе. Именно здесь мы начинаем задаваться вопросом, можно ли рассматривать схемы противодействия внезапному нападению как «первые шаги» к более всестороннему разоружению в традиционном смысле этого слова, или они несовместимы с другими видами разоружения. Можно ли рассматривать меры защиты Стратегического авиационного командования как первые шаги к его упразднению? Можем ли мы вначале принять согласованные меры к совершенствованию и защите средств массированного возмездия обеих сторон в интересах обоюдного сдерживания и сделать это шагом к изгнанию угрозы массированного ответного удара из нашего напряженного и тревожного мира?

Или мы все же признаем меры обеспечения безопасности против внезапного нападения компромиссом — молчаливым принятием «взаимного сдерживания» в качестве наилучшего источника искомой военной стабильности — и признанием того, что, хотя мы возможно и не способны заменить баланс страха чем-то лучшим, можно многое сделать для того, чтобы этот баланс был устойчивым, а не хрупким[130]

.

Раз мы отождествили проблему внезапного нападения с возможной уязвимостью сил ответного удара каждой из сторон для первого удара другой стороны, возникает необходимость оценивать военную мощь, меры защиты и предложения по инспекции или ограничению вооружений, имея в виду исключительно этот тип стратегической уязвимости. Мы не станем, к примеру, оценивать американские и советские стратегические силы путем подсчета бомбардировщиков, ракет, подводных лодок и авианосцев обеих сторон, как если бы мы хотели выяснить, кто может провести самый внушительный парад мирного времени. В гонке вооружений ответ на вопрос «Кто впереди?», как правило, будет звучать так: тот, кто наносит первый удар. И если наши планы основываются на консервативном предположении, что другая сторона ударит первой, то 200 бомбардировщиков, защищенные от нападения, могут иметь такую же ценность, как и 2000, из которых в случае нападения останется лишь 10 процентов.

Оценка оборонительных мер также будет иной, если мы будем полагаться в первую очередь на сдерживание. Чикаго невозможно укрыть, закопав его во взрывоустойчивую пещеру или перетащив его на 10 миль вглубь от земной поверхности, но маскировка, рассредоточение, бомбоубежища и оповещение о воздушной тревоге — важные средства защиты при сохранении сил сдерживания. Система активной противовоздушной обороны вокруг Чикаго, которая обеспечивает предотвращение взрыва бомбы в несколько мегатонн с шансами всего лишь 50 из 100 представляла бы собой обескураживающую перспективу, и у нас мало оснований ожидать, что даже такой результат может быть достигнут. Но активной системы ПВО, которая гарантирует выживание большой доли стратегических сил ответного удара, может оказаться более чем достаточно чтобы при ответном ударе обеспечить русским запретительно высокие издержки. Точно так же защита Чикаго, требующая утроения сил нападения врага, представляет собой унылую перспективу и может означать лишь усиление первоначального вражеского удара. Но защита наших сил ответного удара, требующая утроения сил нападения врага, может существенно увеличить трудность обхода наших систем предупреждения и заметно снижает вероятность успешного предотвращения удара возмездия.