Страж для невезучей леди

Не придумав ничего лучше, я накрыла горящие щеки ладонями, скрылась за руками, спряталась в личное пространство, где нет насмешливого взгляда.

– Если тебя это успокоит, то только благодаря нашему общению я смог прийти в чувство, – мерным тоном ворвалось в мой кокон. – Не представляю, как ты это сделала. Меня как волной окатило после того, как во сне помешал войти тебе в реку.

Я нехотя подняла на него взор. Мужчина так и стоял напротив, в недопустимой близости. Надо срочно ехать домой на первой же повозке, иначе околею. Да только ноги сковало невидимыми кандалами. Не сдвинуться. Не перешагнуть.

Он говорит правду? Интересно, почему так вышло?

– Ты не врешь?..

Детский такой вопрос, пропитанный наивностью и даже глупостью, но другие слова не идут на язык. Может быть, Марк просто успокаивает меня?

– Нет.

– А почему ты запретил трогать диадему во сне?

– Я не различал, где кошмар, а где реальность. Чувствовал только, что нужно тебя от неё

защитить. – Он сцапал меня под локоть и почти силой потащил за собой. – Давай же, иначе замерзнешь.

– Я уже замерзла, – но, отдернув руку, двинулась следом. – А как эта связь образовалась?

– Смею предположить, что дело в диадеме, – он вроде как ничего не утверждал, но иного объяснения быть не могло. – Ольга, мне известно не больше твоего. У нас есть время, чтобы всё разгадать. Надо понять, что делать дальше.

– Значит и… поцелуй?..

Даже закончить фразу не смогла. В горле пересохло, и во рту словно насыпали песка. Не протолкнуть. Не прожевать.

– А что поцелуй? – Марк ухмыльнулся. – Тебе не понравилось?

– Я… не…

– Не оправдывайся, – теперь он откровенно смеялся, петляя между грубо сколоченных ящиков в грузовой части порта. – Как видишь, никто не заставляет тебя целовать меня вновь. Считай это помутнением рассудка. Всё же во сне дозволительно многое, чего никогда не совершишь наяву. Хочешь – накажи меня.

По моему тяжелому вздоху было понятно, что я думаю про наказания в целом. За что его ругать? Я ведь сама поддалась, не сопротивлялась, не убегала. А что Марк не сообщил – будто он что-то другое объясняет. Поиздевался как обычно, не более того.

– Если Оквэн проболтается насчет твоей магии, тебя передадут церковникам, – закончила совсем безрадостно.

– Думаю, он умный мальчик, а потому умолчит о нашей маленькой стычке.

Вновь ни единой угрозы или явного намека, но чувствуется – Марк что-то скрывает. Он всегда выдает информацию дозированно. Ровно то количество, которое требуется для понимания. Никогда не позволяет себе лишнего, но каждое его слово пробирает до нервных окончаний.

Мы вернулись домой засветло. Лишь четвертый извозчик согласился взять двух промокших, продрогших людей, на шее одного из которых блестел рабский ошейник.

– Где ты шлялась?! – рявкнул из кухни невыспавшийся Грегг.

Стол был усыпан хлебными крошками, заставлен кружками с чаем. Сосед не спал полночи, только ел и пил на нервной почве. Я умилилась этому дружескому беспокойству за меня, крепко обняла парня, намочив и его за компанию.

Уже после, отмывшись, напарившись под горячей водой, всё ему рассказала.

Когда история дошла до чудесного спасения Марком – разумеется, про сны умолчу, незачем кому-то о них знать, – Грегг уставился на моего стража в немом ужасе.

– Прям взял и руками отбросил? – спросил он, сглотнув.

Про магию тоже умолчим, хотя выброс энергии был безумно красив. До сих пор в глазах стоит, как Оквэн Сен-Арру отлетает на добрый метр назад, а Марк медленно подходит к нему, разминая запястья.

– Угу, – кивнула я, отпив из кружки Грегга.

Тьфу, ну и гадость! Как можно заваривать такую приторно-сладкую мешанину?!

– Спасибо, что помог ей, – сосед обернулся к молчаливому Марку, который развалился на лежанке, закинув руки за голову, и тупо смотрел в потолок.

– Обращайтесь, – кинул тот, перевернувшись на бок.

Можно считать, что начало приятельства положено.

Только вот как мне самой теперь глядеть в глаза Марку? Что делать, если сегодняшней ночью он ворвется в мои мысли? Прятаться? Уходить? Разговаривать о чем-нибудь незначительном?

Не ворвался.

Я уснула, стоило лечь на кровать. Планировала отдохнуть немного и заняться чем-нибудь полезным – хотя бы прибраться, – но силы кончились. Даже подумать ни о чем не успела, как провалилась в сон.

Меня разбудила ругань соседей за окном. Я потянулась, закуталась в халат. Какое счастье, что мне снилась всякая ересь, какие-то убегающие стулья, кричащие чайки. Ничего, за что могло бы быть стыдно.

Марк обнаружился на своей лежанке. Сгорбленный, тяжело дышащий. Что-то неладно.

– Всё хорошо?

Не ответил, лишь дернул плечом.

Я коснулась его ладонью.

Матушки, да он же полыхает! Так же сильно, как в больнице, словно полон раскаленных углей. Волосы мокрые от пота, а сам мелко дрожит.

Заболел?!

* * *

От лекаря Марк категорически отказался. Надсадно просипел:

– Не вздумай.

И вновь завалился на бок. С ним творилось что-то неладное, он то громко хрипел, словно дыхание не могло прорваться из легких, то затихал, и мне приходилось подкрасться и подслушать: дышит ли?