Стрижи

Иногда мне казалось, что Диана Мартин стесняется своей красоты и поэтому, не будучи в состоянии скрыть ее совсем, старается хотя бы затушевать, для чего одевается скромно и неброско, не злоупотребляет косметикой, избегает ярких украшений, а также телодвижений или поз, которые подчеркивали бы великолепную работу, проделанную в ее случае природой.

Но я вполне допускаю и другое объяснение. Диана Мартин отказывалась держать себя красавицей не столько потому, что стеснялась своей чудесной внешности, сколько потому, что боялась вызвать ненависть других женщин. Рядом с ней их облик сразу бледнел. И она, само собой разумеется, это понимала, потому что глупой ни в коем случае не была и всеми силами старалась оставаться незаметной, чтобы ее судили не только по физическим данным. Правда, доказать это я не могу, вот и излагаю здесь свои рассуждения, облаченные в жалкий туман догадок.

Тем не менее, как я потом узнал, Диана Мартин тщательно заботилась о своей внешности и продумывала каждую деталь, чтобы выглядеть как обычная женщина (можно умереть со смеху!). Она очень скромно держалась на родительских собраниях (а на них являлись в большинстве своем мамаши) и, хотя могла стать центром внимания в любом обществе, предпочитала отходить на задний план и прятаться в своей улыбчивой крепости.

Ее дочка, ради которой Диана буквально из кожи вон лезла, принадлежала к группе лучших учеников в классе, с интеллектуальным коэффициентом (IQ) и оценками, достойными витрины ювелирной лавки (пока не разгулялись гормоны); но, в отличие от матери, девочка была говорливой и бесцеремонной. Добавлю, что ее явно подпортили гены отца, которого я никогда не видел: у нее было широкое и простоватое лицо, не сказать чтобы некрасивое, но до поры до времени усыпанное противными прыщами.

А мать была просто конфетка. Я отмечал это со строгой объективностью, как отмечают эстетические достоинства произведения искусства. Без всякой корысти, а только потому, что был готов преклониться перед ее совершенством. Я где-то читал, что некоторые мужчины именно так реагируют на женщин, более чем щедро наделенных красотой и умом. Мы уступаем им инициативу, хотя они могут увидеть за этим пренебрежение. Иногда мы даже избегаем общения с ними, но не из страха, как утверждают мнимые специалистки в области сексуального поведения, которые вечно стремятся вымазать мужчин черной краской, а из чистого желания как можно скорее убраться с их пути. Мы заранее уверены, что соперников будет пруд пруди, поэтому против желания придется тратить прорву сил на ухаживание и присмотр – чтобы не потерять их или, что одно и то же, чтобы они сами не сбежали с кем-то, кто превзойдет нас богатством и прочими качествами. И я бы назвал это не ревностью, а инстинктом бережливости и предусмотрительности. Желая избавиться в дальнейшем от головной боли, мы предпочитаем иметь дело с женщинами, которые ничем особо не выделяются, приятными на вид, здоровыми, добросердечными и которые не распаляют мужчин, где бы ни появились. Я нарушил это правило лишь однажды, и Амалия стала самой чудовищной ошибкой в моей жизни.

Вездесущие умники и особенно умницы, если им доведется прочитать эти строки, непременно мне возразят, что я, мол, пишу банальные вещи. Да, разумеется, банальные, но это не мешает им нести в себе великую истину. А так как я не мог не отдавать должное Диане Мартин всякий раз, когда она радовала меня своим присутствием – и всегда благодаря делам, связанным с дочкой, то я тайно восхищался ею, никогда ни на что не надеясь, и любовался, как любуются с тихим восторгом прекрасным пейзажем, пролетающей птицей или китайской вазой. Ну, надеюсь, понятно, что я имею в виду.

11.

Как-то раз я присутствовал на родительском собрании, хотя не был классным руководителем и на самом деле мне нечего было там делать. Но приходилось выполнять приказ директрисы. Как обычно, я выбрал место в самом дальнем углу, только чтобы не привлекать к себе внимания и скрыть скуку в ожидании, пока ко мне кто-нибудь обратится с вопросом, чего в подобных обстоятельствах никогда не случалось. Я ослабил ремешок на часах, теперь они выглядывали из-под рукава и можно было незаметно следить за временем, и при этом никто из окружающих не догадался бы, как мне не терпится поскорее отсюда сбежать. Этой и другим уловкам научила меня Марта Гутьеррес вскоре после моего прихода на работу в школу.