Строптивая невеста

– Опять он за свое. Сколько говорил, не пейте на рабочем месте, доктор… – с ворчанием показался из своего кабинета герр Ханс.

Оторванную голову он нес в руках.

И просвечивал насквозь.

– Не гунди. На вот, выпей, и жизнь заиграет новыми красками! – протянул ему стопку завморгом.

– Хм… ну и бардак развели… а у меня закуска есть! – Приставив голову обеими руками обратно, герр Ханс невесть откуда вынул тарелку с нарезанным штруделем. – Свеженький, с вишенкой! Ну что, героический лейтенант, капитана получишь – приходи, обмоем!

И он протянул кусок штруделя Лансу. А Ланс – взял. И спасибо сказал. Тихо и хрипло, правда. Но перебинтованное горло и руки откусить штруделя и запить спиртом ему не помешали.

Ольга потрясла головой. Дурдом! Четыре студента темного факультета и два призрака, из которых один и остыть еще не успел, пьют спирт над тушей упокоенного заколкой кадавра и закусывают штруделем. Точно дурдом!

– А вот и санитары, – со светлой улыбкой прокомментировал Ренар, оборачиваясь ко входной двери, за которой слышался визг шин, топот и взволнованные голоса. – Ну, за санитаров, друзья!

И он поднял свеженаполненную стопку.

Глава 13

О короле, который не любит спирт, и герцоге, который любит жену

Людвиг Бастельеро

Он влетел в легко открывшуюся дверь морга первым, держа наизготовку химеру в одной руке и упокой в другой. Влетел – и замер, не понимая, разочарован несостоявшейся заварушкой или готов рыдать от счастья.

Ольга, оба Д`Амарьяка и лейтенант Веннер были живы.

Даже относительно целы.

Правда, покрыты синей вонючей гадостью, местами перебинтованы и безусловно пьяны.

– Людвиг! Ты опоздал. Такой экземпляр пропустил! – приветствовал его Ханс…

Призрак Ханса. С оторванной головой, кривовато приставленной на место.

Проклятье.

– На минуту нельзя оставить, – выдохнул Людвиг, принимая из рук призрака Ханса стопку спирта и выпивая залпом. – Земля тебе пухом, дружище.

– Сам дурак, – ворчливо отозвался рыжий. – На кого я эту богадельню оставлю? Изволь поднять как полагается! Ты хотел повторить Рихарда в улучшенном варианте, так повторяй. Мое согласие, данное в трезвой памяти и здравом уме, у тебя есть. Могу все бумажки подписать.

– Уверен?

– А то. Не одному ж доктору Зальцбаху тут формалин пить.

– А, Бастельеро! – помахал ему второй призрак. – Славные у тебя студенты. Кадавра – вилкой! Это ж надо!

– Так. Кадавр. Вилка. Барготовы подштанники.

– Где? – переспросил завморгом и непотребно заржал.

Четыре студента, так и продолжающие сидеть на полу и потреблять неразбавленный спирт, заржали с ним за компанию, а Ольга потрясла ополовиненной литровой бутылкой, предлагая Людвигу налить еще. Ее светящиеся зеленым глаза на фоне красно-синих разводов по всему лицу, волосам и… м-да. Великолепно. Волшебно просто. Особенно когда она смеется. Сразу видно – настоящая королева.

Лучше бы Гельмуту этого не видеть.

Людвиг только собирался велеть ближайшему жандарму – из тех, что топтались на пороге, не решаясь войти без приказа, – закрыть дверь и никого не пускать, как их величество героически наплевали на правила безопасности и вломились в морг. Во всем, Баргот дери их величество денно и нощно, парадном блеске. Бело-золотом. А сразу за ним – Рина, тут и Барготу нечего делать, Бастельеро. Обожаемая супруга в вечернем платье и с леди Хоббстен на буксире.

– Куда? – Людвиг заступил им дорогу, буквально закрыл место преступления собой. А заодно и четверку пьяных студентов и пару призраков. – Здесь опасно, ваше величество. Прошу, вернитесь в мобиль.

– Чушь! – заявило величество и попыталось отодвинуть Людвига с дороги. – Я вижу, все живы… что за мерзостно тут воняет?

– Это морг, ваше величество. И дохлая нежить. Вам стоит выйти на свежий воздух! Немедленно!

– Я-то выйду на свежий воздух, полковник Бастельеро. А вот вы… Нежить, говорите? Вы лично клялись, что моей невесте ровным счетом ничего не угрожает! Это… это ни в какие ворота не лезет! Моя невеста не должна мыть городской морг! Не должна даже близко подходить ко всякой вонючей дряни! Княжна Волкова-Мортале – будущая королева, ей подобает…

– Выпить мне подобает! – прервала его Ольга, каким-то чудом поднявшаяся на ноги и подошедшая из-за спины Людвига. С бутылкой и двумя стопками в руках. Грязных руках. Покрытых красной человеческой кровью и синей дрянью, заменявшей кровь кадавру. – Надеюсь, вы провели отличный вечер в опере, ваше величество! Мы тут тоже не скучали.

И протянула Гельмуту полную стопку.

Гельмут открыл рот. Закрыл. Взял стопку. Смерил Ольгу взглядом с головы до ног. И прошипел:

– Вы немедленно возвращаетесь во дворец, княжна. И к Академии не подойдете на километр! Никогда! И никакой нежити! Вы меня поняли?

«За что, за что, о боже мой?» – подумал Людвиг на мотив из одной чудесной оперетты.[1] Подходило как нельзя лучше.

– Ваше величество, сейчас неподходящий момент, – попробовал вклиниться он, – вам стоит поговорить конфиденциально…